Просмотреть тему | Ответить | В начало | Предыдущее | Следующее
Рябцевич о шотландцах
Отправлено: Н. Синкевич <brama@km.ru>
Дата: 11 июля, 2002
В ответ на: Возможно, они произошли от шотландцев (Алесь Романович)
НУМИЗМАТИКА БЕЛАРУСИ.- Рябцевич В.Н. стр. 188-191:
.......................
С конца 1640—начала 1650-х гг. в кладах появляется необычная примесь в виде не имеющей даты чеканки маленькой медной монетки с изображением цветка чертопо-лоха, окруженного латинской легендой «NЕМО МЕ IМРUNЕ LАСЕSSЕТ» («Никто не прикоснется ко мне безнаказанно»).
Удивительна не столько «национальность» этой монеты, оказавшейся выпущенным Шотландией в 1632—1633 гг. торнером (двойным пенни), сколько тот факт, что именно она стала первой представительницей медноденежного обращения белорусских рынков.
Каким же образом попала в Беларусь эта, казалось бы совершенно чуждая для нее как по металлу, так и по государственной принадлежности монета? Поиски ответа на этот вопрос позволили прочесть небольшую, но очень интересную страничку отечественной истории...
Начиная со второй половины XVI в. актовые источники Польши и Великого княжества Литовского часто упоминают шотландцев (шкотов, шотов), выступающих в двух совершенно несхожих обличьях — как мирные мелочные торговцы и как профессиональные воины-наемники.
Петрковский сейм 1563 г. в числе купцов-иноземцев упоминает «шкотов» и запрещает тем из них, кто не имеет постоянного места жительства, заниматься предприниматель-ской деятельностью. Жалоба на ущерб, причиняемый конку-ренцией шотландцев местной торговле, содержится в Консти-туции Петрковского сейма 1567 г. «Бродячим шотам» в 1594 г. было запрещено торговать вне ярмарок.
Сигизмунд III, в 1598 г. пытавшийся овладеть шведской короной, снарядил для этой цели отряд из 300 человек. Флот, подготовленный для переброски этих сил к берегам Швеции, состоял из шести судов, крупнейшее из которых (галион — корабль с экипажем до 1500 человек), предназначалось лишь для шотландцев.
Предок М. Ю. Лермонтова «шкоцкий немец» Георг Лермант, погибший под Смоленском в конце 1633 или в начале 1634 гг. в звании ротмистра московского рейтарского полка, начинал военную службу в Беларуси. В 1613 г. он оказался в составе польско-литовского гарнизона, осажденного в крепости Белой (ныне — районный центр Смоленской области), и вместе с отрядом соотечественников перешел на сторону российского войска. В связи с этим становится понятным упоминание о нем в московской книге как о «белском немчине».
Со второй четверти XVII в. число шотландцев-иноземцев, по-кидавших родину, резко возрастает. Это явление находит объяс-нение в конкретных событиях англо-шотландской истории.
После заключения в 1603 г. унии между Англией и Шотландией английское правительство начало гонения пре-свитерианской церкви Шотландии. Приняв особенно широкий размах при Карле I (1625—1649 гг.), они вынуждали многих шотландцев покидать родину. Одним из мест, наиболее привлекательных для изгнанников, стала Речь Посполитая, и в частности Великое княжество Литовское, где Радзивиллы, могущественнейшие магнаты этого времени, исповедовали близкий к пресвитерианству кальвинизм и усердно насаждали его в своих владениях1. Лишь в Беларуси кальвинистские храмы и школы имелись в Брестском воеводстве, Витебске, Лидском уезде, Ошмянском земстве, Новогрудке, Минске, Копыле, Койданове, Слуцке, Шклове и в ряде других мест.
В реестре купцов Пинска, составленном в 1620-е гг., перечис-лены четыре шотландца: «Томило Олешкович шот, Петр Шимкович шот, Олешко Охремович шот, Луцъя Литвинович шот». В столь славянском звучании этих имен нет ничего удивительного: упоми-навшийся выше Георг Лермант в русских источниках «перекре-щен» в Юрия Андреева; в приводимом ниже деле Виленского суда за 1629 г. один из шотландцев в протоколе на польском языке именуется Морденом, а в следующем, составленном на белорус-ском языке, — уже «Морденовичем».
К 1630-м гг. относится появление шотландских ремеслен-ников и торговцев в Слуцке. Они основали здесь пресвите-рианскую общину и, как единодушно отмечают упоминающие о них источники, значительно оживили местную торговлю, вывозя товары в Россию, Польшу, Германию и Голландию.
В первой четверти XVII в. шотландцы прочно обосновались в Вильно. Запись Виленского смешанного суда от 26 мая 1619 г. указывает, что один из домов, невдалеке от кальви-нистского собора, принадлежит некоему «доктору шкоту».
Колоритную сценку из быта виленских горожан и шотлан-дцев рисуют протоколы тяжбы, разбиравшейся трибуналом Виленского тюремного замка в 1629 г.
8 января из Амврозианской бурсы поступила жалоба на портного Матиаса Лукашевича и его постояльца шотландца Вильгельма Мордена. В ней сообщалось, что бурсак Андрей Скипор «с другими бурсаками Амврозианскими и студентами Академии Виленской, согласно с давними звычаями, в Вильно, по нескольким улицам ходя со звездой, учтиво пели, а затем к дому.., недалеко от собора евангельского (кальвинистского.— В. Р.) находящемуся, где тот Матыяш Кравец, яко хозяин, и тот шкот, яко сосед, живут, прийдя, под окном пели. Тогда тот пан Матыяш Кравец и тот Вильгельм Морден шкот... пана Скипора, при звезде поющего, подстрелили; из-за которого то здрадливого (предательского.— В. Р.) подстреленья пан Скипор на смертном одре лежит и неведомо, жив ли будет».
Оба обвиняемых впредь до особого разбирательства посажены под стражу. В протоколе, датированном 10 января, появляется новый персонаж — «шкот Карел Стынжин, слуга и товарыш шкота Якуба Окгульба». Он жалуется на то, что его «невинно тут осадили», ибо был он «з некоторым товарыством своим... у пана Вильгельма Морденовича, приятеля своего, для поседенья учстивого и забавы», когда пришли студенты, отмечающие Коляды, и, по рождественскому обычаю, начали славить хозяев пением «Щодрого вечора». «Мы,— продолжает Карел,— не маючы чого на тот час им дати, откладали до часу иншого, леч (но.— В. Р.) они, не слухаючи того от нас, але одеходечи, лаяли и соромотили нас. Зачым (поэтому.— В. Р.) я з пистолету свого у гору стрелил. За которым то выстреленем пан Матыяш Лукашевич, прыбегши з мешкання (помещения.— В. Р.) свого... почал нас всих лаяти и строфо-вати (укорять.—В. Р.). А за тым, товарыство мое, будучи подпилыми, перве пана Матыяша почали лаяти и соромотити, а потом... его били и мордовали (избивали.—В. Р.) и, замок отнявши от ворот, с того дому прочь есьмо уси пошли».
К сожалению, остается неизвестным конец этого трагико-мического дела, в котором «невинне осаженным» оказался «измордованный» портной Матиас Лукашевич.
В XVII в. шотландцы разворачивают еще более активную, чем в XVI в., торговую деятельность, что вынуждает сеймы обстоятельно оговаривать суммы их налогового обложения.
Один из разделов поборного универсала Краковского сейма 1603 г. указывает, что «шкоты», носящие товары в «опалках» (плетеных корзинах), обязаны платить по злотому, а имеющие конный воз — по два злотых. Различные варианты этого постановления неизменно фигурируют во всех последующих сеймовых решениях—вплоть до конца 1660-х гг.
Не освобождались «шкоты» и от чрезвычайных поборов, налагавшихся на купцов Речи Посполитой. Например, Вар-шавский сейм 1649 г., объявивший о сборе 60 000 злотых, оговаривает, что в выплате их должны участвовать и шотландцы.
Решив собрать средства для субсидии английскому прави-тельству, Варшавский сейм 1650 г. прибегнул к довольно оригинальному способу; разложил всю необходимую для этого сумму на шотландских и английских купцов, во «всех провинциях Речи Посполитой живущих».
Виленское купечество неоднократно выступало против поселения в столице княжества шотландцев, которые пред-ставляли серьезных конкурентов для местных торговцев, «нося в коробах мелкие товары по всему краю». О размахе деятельности этих «коробейников» можно судить, например, по тому, что она даже послужила поводом к жалобе виленских купцов, данной в инструкции послу, направленному 24 апреля 1658 г. к царю Алексею Михайловичу.
Документы сообщают, как правило, о шотландцах как о бродячих торговцах, настолько примелькавшихся на землях Речи Посполитой, что сам термин «шкот» становится синони-мичным словам «перекупщик», «мелочный торговец». Неуди-вительно, что поэт XVII в. Д. Братковский в одной из эпиграмм использует для характеристики городского судьи, дремлющего при исполнении служебных обязанностей, поня-тие переметной сумы странствующего шотландца как вещи, хорошо знакомой и не требующей комментариев для читателя:
Отчего вы, ваша милость, пан судья гродский Уши опустили, будто мешок шоцкий?
В сеймовых постановлениях галантерейные и другие мелкие изделия, подлежащие при продаже налоговому обложению, начинают выделяться в раздел «Товары шкоцкие». Очень примечателен в этом отношении один из параграфов Консти-туции Варшавского сейма 1650 г., в котором называются самые разнообразные виды галантереи — полотенца и рука-вицы, веники и ножи, белила и бусы, гребни и иглы, нитки и наперстки, чулки и т.п. Обстоятельно перечисляются места их производства—Германия, Силезия, Голландия, Франция, Венеция, но нет среди них ни одного, происходящего из Шотландии. Тем не менее, все они объединены общим названием — «вещи шкоцкие».
Сообщений в данной дискуссии
Просмотреть тему | Ответить | В начало | Предыдущее | Следующее
|
