Руская идея в Великом Княжестве Литовском

Руско-татарская агрессия оставила после себя руины в Киеве и других городах. Но со временем Киев начал возрождаться и стал центром небольшого руского княжества, находившегося в зависимости от Руси-Тюрк. В XIV веке княжество было присоединено к ВКЛ (учёные спорят: Гедимином или Ольгердом).

Известный украинский историк М. Брайчевский пишет: "Литовська держава XIV-XVI століть успадкувала й продовжувала традиції Київської Русі. Більшість території її складалися із земель Білорусі (повністю) та України (переважно). Східні слов'яні становили основний демографічний потенціал країни. Староукраїнська (старобілоруська) мова була державною мовою Литовського князівства, нею велося все діловодство. Суспільний лад Русі був перенесений сюди майже непорушний, а правні норми Київської держави діяли тут аж до XVI століття, коли з'явився так званий Литовський статут. Так само й коріння духовної культури Литви сягало давньоруської традиції. Місцевою була тільки правляча династія, яка, до речі, досить швидко асимілювалась. Гедиміновичі - нащадки Гедиміна Вітеновича - здебільшого були вже русинами. Отож недарма деякі дослідники ладні називати Литовське князівство Литовсько-Руською державою. Після битвы на Синіх Водах та прилучення частини України до Литви Ольгерд поставив свого сина Володимира Ольгердовича київським (а по суті - українським) князем, передавши йому владу над землями колишньої Київскої Русі. Це було відродження української державності, правда, васальної щодо великого князя литовського. Державу Володимира Ольгердовича та його нащадків умовно називаємо другим Українським королівством, хоча його зверхники офіційно королівського титулу не мали. Проте, західні хроніки, зокрема німецькі (Генріх Латвійський та інш.), давньоруських князів (навіть удільних) називають королями. Отже, державна традиція, започоткована Данилом Галицьким не перервалася. Володіння Володимира Ольгердовича були менші за перше Українське королівство [Волыно-Галицкое княжество - А.И.] й охоплювали не всю Україну, а проте, в їхніх межах українських зверхник мав деякий (хоча і неповний) суверенітет. Вияв цього васального суверенітету вбачаємо в тому, що Володимир Ольгердович карбував свою монету." Суверенитет киевского князя был закреплён и в его титуле: "государь-отчич", "князь великого князства своего Киевского".

Александр Олелькович (Олелько)
Александр Олелькович
(Олелько)

М. Брайчевский продолжает: "У 1442 році на київській престол сів син Володимира Ольгердовича - Олександр (Олелько) Володимирович. Друге Українське королівство відновилося, але становище його було досить складне. Врядування Олелька (1442-1455) позначене відчайдушною боротьбою з татарами, які протягом першої половини XV століття і далі завдавали Україні жорстоких ударів (поразка україно-литовського війська над Ворсклою в 1399 році, погром Києва Едигеєм в 1415 року і т.д.)."

На удивление, Олелько поддержал руского митрополита Исидора, подписавшего в 1439 году Флорентийскую церковную унию. Так, украинский историк с символичной фамилией Е. Русина пишет: "Навіть на зламі XV-XVI ст. ім'я Ісидора фігурувало в пом'янику Києво-Печерського монастиря - і тільки згодом цей запис було знищено."

М. Брайчевский дальше продолжает: "Наступником Олелька став його син Симеон (1445-1470). За його врадування Київ увійшов у смугу помітного піднесення, зокрема культурного. XV століття можна визначити як другий період українського ренесансу, що грунтувався на ранньогуманістичних тенденціях. Київські зверхники з дому Олельковичів були сучасниками італійського кватраченто - таких мислителів, як Микола Кузанський, Піко делла Мірандола, Марсіліо Фічино, письменників - Мазуччо Салернітанець, Поджо Браччоліні, Анджело Поліціано, митців - Сандро Боттічеллі, Леонардо да Вінчі, Донато Донателло. За Симеона Олельковича в Києві, при Софійському соборі, утворився вчений гурток - своєрідна академія, що плідно працювала на ниві просвіти та науки [...]

Помітні зрушення відбувалися і в царині образотворчого мистецтва. Відроджується мурована архітектура - жвавіше на заході, але й у Наддніпрянській Україні теж. У Києві стараннями Симеона Олельковича проводиться реставрація кількох визначних пам'яток, зокрема, пов'язаних з ім'ям Володимира Святого (Десятинної церкви, церкви Спаса-на-Берестові, яку народна пам'ять пов'язувала з просвітником Русі, хоча насправді її збудовав Володимир Мономах. А особливо - Успенського собору в Печерській лаврі)[...] Високого рівня досягала й графіка, зокрема книжкова. Видатною пам'яткою, наприклад, є Київська Псалтир 1397 року." Отметим, что первым известным владельцем этого чудесного памятника книжного искусства был берестеец, литовский подскарбий Абрагам Езофович. Так, Е. Русина пишет: "Зі свого боку, Семен Олелькович вважав себе "князем великого князства своего Киевского", а його сусід, молдовський воєвода Стефан ІІІ, которий у 1464 р. одружився з сестрою Семена Євдокією, навіть, називав його "київським царем" і з таким титулом він згадується в місцевих літописах. Це й не дивно - з огляду на масштаби його володінь, які простягалися від Мозиря на півночі до Чорноморського узбережжя на півдні."

Выдающийся украинский литературовед и философ Д. Чижевский писал о развитии тогдашней руской литературы: "Мала обсягом та часто випадкова змістом літературна продукція 15 ст. Усе літературно цінне в ній якось нав'язується до стилістичної традіції старих часів. Відгуки нових течій, православних (гезихасти) або єретицьких - незначні та літературно мало цікаві [...] Частиною літературної діяльності є праця над утриманням старої традиції. Ця праця без широких перспектив сходить почасти на копіювання та редагування старих пам'яток. Складають молитовники з ужитком молитв місцевого походження (напр., Кирила Турівського), доповнюють Паремійник, різні збірники проповідей. Перероблюють іноді виклад, а іноді й мову, наближаючи її до народної, як напр., у Мінеї 1489 р. [переписал в Каменце-Литовском попович Березка из Новогрудка - А.И.], що збереглася в білоруському відписі з українського тексту. Разом з тим спрощують стилістику та композицію (та сама "Мінея", нова редакція "Скитського Патерика"). Деякі твори доповнено новим, почасти ідеологічно новим матеріалом, напр., Києво-Печерський Патерик. Переписуються обсяжні пам'ятки: Літопис, Патерик, хронографи, а також богослужбова література."

Таким образом, руская духовная культура развивалась тогда в русле православного изоляционизма и консервации старых традиций, ориентируясь на Москву и Афон. Это было очень опасно для политической стабильности и территориальной целостности ВКЛ, что прекрасно понимали краковские интеллектуалы-гуманисты. Одним из первых шагов в деле сближения руской культуры ВКЛ с западной, ренессансной, было, на наш взгляд, издание Швайпольтом Фиолем в Кракове книг на славянском (руском) языке. Великий украинский историк М. Грушевский писал: "Видання велось, очевидно, передусім для України [Руси - А.И.], українськими руками, які задокументували себе отими наведеними вище "виходами" і технічними приписками." Историк украинской книги Я. Исаевич определил, что все краковские издания делались с рукописей, созданных на территории Червонной Руси. Так, гравюры в "Триоди Цветной" изготовлялись по образцу подкарпатских икон. Многие исследователи считают, что Фиоль жил в Кракове в доме украинско-белорусского магната Константина Ивановича Острожского. Польский историк Л. Василевский категоричен: книги издавались на средства князя Острожского.

Нам кажется, что деньги давали также и богатый купец Богдан Онков, и промышленник Ян Турзо, и православный князь Иван Сапега, перешедший в унию в 1491 году. Вспомним, что в том же году выходит первая книга Фиоля "Октоих", что, видимо, не случайно. Православный писатель Захарий Копыстенский в своём полемическом и историческом труде "Полинодии" (1622 г.) сообщал, что издания Фиоля находятся в подляшском селе Боцки и

Ягеллонский университет в Кракове.
Ягеллонский университет в Кракове.

в Каменце Литовском. Интересно, что местечко в конце XV века принадлежало великому князю Александру. А его жена Елена Ивановна подарила Ивану Сапеге село Боцки. Историк Ю. Гаврилюк пишет: "В этот период (с 1483 г.) Иван Сапега являлся писарем короля Казимира Ягеллончика, должен был часто находиться в Кракове." Историк М. Чубатый отмечал, что церкви во владениях И. Сапеги были униатскими. Местечко Кодень под Брестом становится главным центром распространения унии в ВКЛ в XVI веке. Выскажем гипотезу, что проведение в 1596 году униатского собора именно в Бресте было не случайным.

Польский историк Ю. Шуйский (возможно, имевший берестейские корни) говорил о дружбе Швайпольта Фиоля с гуманистом Каллимахом и о том, что издание славянских книг было лишь реализацией возникшей в кругу Каллимаха идеи о соединении "схизмы" и католицизма. Каллимах (Филиппо Буонаккорси) - это известный польский и итальянский историк, поэт и дипломат, воспитатель королей Яна Ольбрахта, Александра и Сигизмунда Ягеллончиков. В молодости Каллимах жил одно время во Львове, где его учителем и покровителем был знаменитый гуманист Григорий из Санока. М. Брайчевский пишет: "Яскравою особистістю був Григорій Сяніцький - визначний філософ, письменник і публіцист, автор низки визначних творів. У Дунаєві біля Львова він заснував "Двір гуманістів", куди приїжджали вчені не ліше з України, Польщі та Литви, а й з Німеччини, Угорщини, Італії та інших країн. Григорія Сяніцького часто вважають за польського письменника. Проте народився він в українському місті Сянку (звідси - прізвище), походив з української родины. Усе життя прожив на Україні, де сформувався як людина та ідеолог. Твори свої писав латинською мовою - як і богато його сучасників."

Иван Сапега
Иван Сапега

Конечно, Каллимах был в курсе всех руских дел. При короле Яне Ольбрахте он руководил всей внешней политикой Польского королевства. Гуманист фактически разработал и осуществлял на практике идеологию "Польша - спасительница христианства от турок и объединительница славянских народов в антитурецкой борьбе". Манифестом этой политики стали написанные им на латинском языке "Записки янычара", впоследствии законченные и переведённые на польский, наверное, Бернатом из Люблина. Записки написаны от лица серба-янычара Константина Михайловича (Калли-Мах). Издания Фиоля - это был, наверное, и сигнал для Москвы. Дипломат и писарь ВКЛ Якуб в 80-е годы XV в. просил своего друга, московского архитектора Василия Ермолина, прислать рукописные руские книги "Осмогласник" (это же "Октоих" - первая книга Фиоля!), "Пролог", два "Творца" (возможно, две "Триоди" Фиоля). Е. Немировский считает, что Якуб имел связи с университетскими кругами Кракова. Дипломаты Каллимах и Якуб, конечно, были знакомы. Возможно, виленский писарь - это не кто иной, как друг Каллимаха Якуб из Дембина. Отметим, что в это время в литовской канцелярии работал Иван Сапега. Чуть позже писарем здесь работал сын Якуба - Адам Якубович, обучавшийся во время подготовки изданий Фиоля в Краковском университете.

По плану Каллимаха создаётся антитурецкая коалиция. С целью привлечения в неё союзника турок, московского государя Ивана III, на его дочери Елене женится великий князь литовский Александр. Белорусский историк Н. Ермолович писал: "Вядома ж, Іван III, аддаючы дачку за Аляксандра, меў на мэце перш за ўсё палітычныя выгады для сваёй дзяржавы. Фактычна, Алена стала адным з інструментаў правядзення яго палітыкі ў адносінах ВКЛ. Гэтак жа і Аляксандр, беручы за жонку Алену Іванаўну, найперш спадзяваўся на паляпшэнне адносін з Масквой, што яна спыніць свой наступ на дзяржаву. Аднак, усё атрымалася наадварот."

Елена Ивановна стала злым демоном в польской и литовской истории, воплощением азиатского коварства московской политики. Российский историк Я. Лурье пишет: ""Служебница и девка" Ивана III, как именовала себя Елена Ивановна в письмах к отцу, оказалась превосходным дипломатом и политиком: перед мужем и его роднёй она делала вид, что слёзно умоляет отца оставить "безвинный гнев" и не воевать с Александром, а через своих личных слуг сообщала в Москву об "укоризнах" за веру, испытываемых от деверя-архиепископа и свекрови, и советовала поставить перед ними условия более жёсткие."

Королева Елена Ивановна.
Королева Елена Ивановна.

И это королева - мать своего народа! После смерти мужа Елена Ивановна продаёт всё своё имущество и земли и пытается тайно, как иностранный резидент после успешно выполненного задания, выехать в Москву.

Король Александр Ягеллончик был высокообразованным человеком, любителем наук и искусств. Он окружил себя образованными и талантливыми помощниками: Ян Лаский (будущий знаменитый канцлер и гуманист), Войцех из Брудзева (учитель Николая Коперника), Эразм Тёлек (покровитель Николая Гусовского), Якуб из Вильно, берестейцы Иван Сапега, Федько Янушкевич, Лев Боговитынович, Иван Микитынич и др. Проблема с православием королевы Елены подталкивала Александра Ягеллончика к введению унии в ВКЛ. Главным лицом в переговорах с Римом стал Иван Сапега, но интриги Елены Ивановны провалили и это дело.

Конечно, Каллимах, не знавший руского языка, не мог непосредственно готовить тексты краковских изданий. Так, историк Шимон Старовольский (родом из Пружанщины) писал в 1625 году: "Я видел в Москве много книг Священного писания, переведённые им [Яном из Глогова (известным языковедом) - А.И.] на славянский язык и изданные в Кракове." Но, на наш взгляд, главную роль сыграл не Ян из Глогова, а известный историк Мацей Меховский, который очень интересовался этногенезом славян, выдвинул гипотезу об автохтонности славян, исследовал следы нахождения славян в Далмации и пограничье Паннонии и Хорватии. В своей знаменитой книге "Трактаты о двух Сарматиях" учёный описывает Русь (Украину) в самых лучших выражениях, как богатую и прекрасную страну. Кстати, эту книгу он посвятил епископу Станиславу Турзо - сыну Яна Турзо. Настоящая фамилия историка Карпига - чисто руская (украинская), да и Мех - одно из имён брата Руса - легендарного прародителя русов. Всё указывает на то, что Мацей Меховский был русином.

Король Александр Ягеллончик
Король Александр Ягеллончик

Нельзя полностью отбрасывать и мнение известного украинского литературоведа и поэта Богдана Кравцива (бывшего в 30-е годы узником Берёз-Картузского лагеря): "У Краківському університеті українці не тільки вчилися: вони були також професорами й викладачами. В 1488-1489 рр. "поясняв" студентам Арістотеля православний князь Андрій Свірський. З тих же років професором цього ж університету був гуманіст Юрій Котермак з Дрогобича (відомий як Юрій Дрогобич), колишній його студент і бакалавр, доктор Болонського університету, в якому викладав астрономію та медицину і в 1481-1482 рр. Був його ректором." Б. Кравцив считал, что к издательской деятельности Фиоля, кроме двух вышеназванных учёных, мог быть причастен и знаменитый поэт Павел Русин из Кросно. Отметим, что Мацей Меховский являлся ректором Краковского университета, когда в нём учился Франциск Скорина.

Ещё М. Грушевский заметил: "Мабуть, празьке підприємство Скорины мало за собою якусь більшу і сильнішу групу чи організацію, - можливо ту саму, яка висунула попереднє видавництво Фіоля. Може бути, що під час своіх студій у Кракові Скорина мав нагоду зв'язатися з ініціаторамі Фіолевого підприємства, з тими людьми, які фактично вели цю справу. Були це, мабуть, скоріше українці, ніж білоруси, бо із Західною Україною Краків був тісніш зв'язаний ніж з Білоруссю, та й приписки й пояснення Фіолевих видань скоріше вказують на українські руки[...] На певні зв'язкі Скорининого видавництва з Фіолевим вказують і різні технічні подробиці (в друкарськім письмі і подібному), і текстуальні запозичення, і весь празький епізод діяльності..." Действительно, Скорине материально помогал купец Богдан Онков (с руским именем и фамилией), который в своё время ссужал деньгами короля Александра и северских князей. Отметим, что печатник вращался в кругах, близких к королю Сигизмунду Ягеллончику: в одном из документов Падуанского университета Франциск Скорина именуется как "секретарь короля Дакии", а перед этим в 1512 году Сигизмунд I женился на Барбаре - дочери трансильванского (дакского) князя Стефана. Кроме того, в 20-е годы XVI века просветитель являлся секретарём виленского епископа Яна (внебрачного сына Сигизмунда I), бывшего одним из идеологов литвинской идеи (это тема отдельного исследования). Выскажем также версию, что вызов Скорины в 1535 году прусским герцогом Альбрехтом был связан с попыткой организации в Кенигсберге книгопечатания на литовском языке. Но главная его книга "Библия руска" была издана Скориной для всех русинов ВКЛ.

Огромный вклад в развитие руской культуры внёс печатник Иван Фёдоров. Много таинственного в его биографии: белорусский шляхтич Иван Федорович, закончивший всё тот же Краковский университет, становится православным дьяконом в Москве и печатает там книги. Загадочен и его отъезд из Москвы в Литву. Всё это можно объяснить только одним: Иван Федорович, шляхтич герба Рагоза, был иезуитом. На это указывает и письмо папского нунция Болоньети (1583 г.), где говорится, что князь Острожский предоставил (или собирался предоставить?) в распоряжение Римского папы известного типографа. В это время создатель Острожской Библии как раз находился в Западной Европе. В предисловиях и послесловиях фёдоровских изданий нет ни одного слова против католической церкви. Предложенная гипотеза требует более детальной дальнейшей разработки, как и изучение активной деятельности иезуитов в Московии в XVI-XVII веках с целью привлечения её в антитурецкий союз и склонения к унии; роли иезуитов в развитии славянских культур и идей панславизма. Ещё в XVIII веке иезуиты поддерживали обширные контакты с деятелями различных славянских культур, многие из которых сами являлись членами ордена. Это было, наверно, одной из главных причин незапрещения ордена иезуитов в России при Екатерине II и её покровительство им.

Иван Федоров
Иван Федоров

В послесловии к львовскому "Апостолу" (1574 г.) Иван Фёдоров писал: "И когда вселшу ми ся в преименитом граде Львове, яко по стопам ходяще топтанным некого богоизбранна мужа, начах глаголити в себе молитву сию..." Только три духовных деятеля подходят на роль богоизбранного мужа: в первую очередь, Григорий из Санока и его ученик Каллимах. Хотя нельзя полностью отбрасывать почти фантастическую версию о знаменитом иезуите Петре Скарге. Книговед Е. Немировский пишет: "В 1564-1568 гг. Скарга был каноником во Львове. Уже тогда он слыл прославленным оратором. Память о нём была жива и десятилетия спустя, когда началась деятельность первой украинской типографии."

Таким образом, к концу XV столетия в ВКЛ уже сформировался свой вариант руской идеи, который украинский историк П. Сас характеризует следующим образом: "Итак, "руская идея" в общих чертах сводилась к принципу политической и конфессиональной свободы "руского народа". Эта свобода прямо связывалась с его политическим и культурным наследием, православно-религиозной традицией. Последняя, среди прочего, предполагала твёрдую ориентацию на православный Восток и почитание миссии "крестителей" Руси, особенно князя Владимира. Обосновывалась также богоизбранность народа. Причём выделялась его сакральная территория - богохранимый град Киев". Белорусский этнограф И. Чаквин считает, что в период XIV-XVII вв. в понятие "Русь" вкладывался, кроме конфессионального, ещё и этногенетический (наследственный) смысл, что, возможно, должно было характеризовать историческую преемственность "Руси" как Литовской, так и Московской от "Руской" империи Рюриковичей. Политический аспект термина "Всея Русь" отображался в продолжительном соперничестве великих князей литовских и московских в деле объединения всех "руских" земель и их населения. Уже в конце XVI-XVIII в. этноним "руские" частично теряет своё конфессиональное содержание, связанное исключительно с православием. "Рускими", "руськими", "русинами" начинают называть протестантов, униатов и даже римо-католиков. Деятельность Каллимаха, Ивана Сапеги, Швайпольта Фиоля, Франциска Скорины и Ивана Федоровича была попыткой повернуть рускую идею в сторону католического Запада.

Выдающийся украинский мыслитель В. Липинский писал: "Українська родова шляхта у XV - першій половині XVII ст. берегла традиції давньої політичної відрубності, незалежно від віровизнання, називала себе "руським народом". Масовим явищем серед українськоі шляхти поунійних поколінь був різновид свідомості типу "Gente Ruthenis natione Polonus" ("етнічного русина, політичного поляка"), в якій відчуття "руського" походження і споріднення з Руссю поєднувалося з усвідомленням власної принадлежності до Польської держави".

Большинство людей, живших тогда на территории современной Беларуси, также считали себя русинами. Главным проводником руской идеи здесь были княжеские роды Слуцких (Олельковичей) и Сапег. Украинский философ и историк П. Кралюк пишет: "До кінця XVI ст. ми не спостерігаємо якихось серйозних відмінностей в культурному плані між українськими та білоруськими землями. Можна знаходити якісь регіональні відмінності, але вони не дають підстав твердити про існування тут відмінних культур. І українці, і білоруси (принаймні, їхні інтелектуальні еліти) продовжували жити давньоруським культурним спадком, розвивали його, мали єдину церковну організацію, релігійний обряд, відносно єдину літературну мову, базовану на церковнослов'янській мовній основі, спільні архітектурні, малярські традиції, в решті-решт спільний етнонім "Русь".

Тому цілком зрозуміло, що видання білоруса Ф. Скорини мали велике поширення в Україні [...]

Вихідці з України, передусім, Галичини, в кінці XVI ст. охоче їхали на територію Білорусії, зокрема у Вільно, і працювали тут у галузі культури.

Отож, є підстави вести мову про працю українських та білоруських діячів у межах одного культурного поля.

Проте на початку XVII ст. це поле починає руйнуватися. Українська й білоруська нація все більше й більше дистанціювалися одна від одної. Визначальним фактором українського націогенезу в той час стає козацтво і, відповідно, підтримуване ним православ'я.

Для білорусов же козацтво виступає в цілому як чуже явіще. Тут замість традиційного православ'я утверждається унія. І можна говорити, що унія в той час стає важливим фактором націогенезу білорусів." Добавим, что таким же важным фактором была и Люблинская уния (1569 г.), разделившая Русь. Вскоре выдвигается тезис о "руском народе" как равноправном политическом партнёре двух "официальных" народов Речи Посполитой - польского и литовского.

Князь К.К. Острожский.
Князь К.К. Острожский.

Были и политические попытки реализации шляхетской (в общем то, прокатолической) руской идеи. Ещё в конце XV века Сигизмунд Ягеллончик при поддержке своей матери и короля Яна Ольбрахта хотел получить руский удел. Польский историк Б. Лимановский писал: "Но великий князь Александр в письме к брату Ольбрахту пишет, если бы и хотел это сделать, то паны-рада и весь край не хотят этого разрешить." Однако, руская шляхта всё равно стремилась к автономии и даже к своему государству. Историк В. Свербигуз считает, что уже после Люблинской унии Русь (Украина) получила широкую автономию в Польском королевстве, а руское шляхетство - желаемое право построения собственных государственных институтов: "Українська автономія втілювалася не тільки в дії на її території місцевих джерел права, які різнилися від корінних польских, але і в тому, що українським краям надано право при додержанні певних правил виправляти і вносити зміни в діюче законодавство. Volumina legum закріплює за партикулярними сеймиками право зміни положень Литовського статуту."

В середине XVI века лидером этого шляхетского движения стал крупнейший магнат, князь Константин Константинович Острожский, которого современники считали прямым потомком и духовным наследником короля Данилы Галицкого. П. Кралюк пишет: "Починаються "Антиграфы..." [произведение (1608 г.), авторство которого приписуют Мелентию Смотрицкому. - А.И.] силабічним віршем, де обігрується символіка герба Острозьких. Автор фактично трактує представників цього роду не лише як оборонців "руського" православ'я, але й як "руських" монархів. "Вітчизняне" набоженство, - писав він, - хай має патрона, в нагроді слави вічної нездоланна корона!" Як спадкоємців королівської влади розглядав Острозьких і Симон Пекалід у поемі "Про Острозьку війну під П'яткою", а також Ян Домбровський у "Дніпрових каменях". Тогочасне "руське" суспільство, принаймні аристократія, ще жила надією на відновлення своєї монархії, а, отже, й створення власної незалежної держави. (В той час державна суверенність, як правило, ототожнювалася з суверенністю монарха). Це ілюзії (якщо не в явній, то в прихованій формі) поширювали самі Острозькі." Так, на надгробиях последних князей Острожских изображались короны, что разрешалось только королям.

Князь К.К. Острожский понял, что для создания Руского королевства необходима национальная церковь. Поэтому он был одним из главных инициаторов церковной унии в Речи Посполитой. И именно князь уговорил своего приятеля Ипатия Потия возглавить дело подготовки Брестской церковной унии. И вдруг неожиданно князь Острожский становится яростным противником унии. Выдвинем свою версию этой исторической загадки.

Церковь Святого Николая в Бресте
Церковь Святого Николая в Бресте, где в 1596 г. была подписана Брестская уния.

Тогда в Московии стала угасать династия Рюриковичей, и князь Константин вспомнил, что он - прямой потомок (по отцовской линии) Владимира Святого, а значит - и самого Рюрика. Конечно, князь Острожский, будучи ещё по материнской линии (его мать была из рода Олельковичей) потомком Дмитрия Донского, Гедимина и Олельки, имел куда больше прав на московский престол чем худородный Борис Годунов. Недаром в гербе Острожских присутствует и московский Георгий Победоносец, и литовская Погоня. Князь в какой-то момент поверил, что сможет стать монархом объединённого государства - Московии и польско-литовской Руси, а для этого надо было играть роль защитника православия.

В то время, когда в угоду занятия московского престола князь Острожский фактически отказывается от идеи Руского королевства, киевский католический епископ Юзеф Верещинский (украинского рода из Холмщины) разрабатывает проект создания Великого Руского Княжества. В. Свербигуз пишет: "1594 року на Київському сеймику Верещинський підіймає питання про заходи безпеки України, для чого пропонує заснувати "лицарьску школу коронних синів на Україні." Два роки поспіль Верещинський пропонує проєкт Українського князівства Замойському з метою винесення на Вольний Сейм. І хоча його не було затверджено, з того часу в боротьбі за новий ступінь самостійності українські шляхетські депутати неодмінно посилаються на вказаний проект. На думку Верещинського Українське князівство, яке перебуває в унії з Польским королівством і Великим Литовським князівством, має бути збудованим у вигляді козацької республіки. На чолі країни стоїть князь. Він зі своїм полком має дістати на утримання місто Переяслав з "усіма хуторами". Як військовий начальник керує країною гетьман. Він має власний окремий полк, а для себе Лубни з околицями. В новітній державі шляхтичі "повині нести рівні обов'язки з Запорозьким військом." До князівства прилучається частина білоруських земель. Вказаний проект розроблено з очевидним протимосковським вістрям."

Гетман Иван Выговский пытался реализовать идеи Верещинского, заключив в 1659 году Гадячский договор, в котором говорилось о создании Великого Княжества Руского в составе народов Речи Посполитой: польского, литовского и руского. Однако, эти планы руской шляхты не были реализованы из-за сопротивления Запорожского казачества, олицетворявшего собой казацкую (чисто православную) рускую идею, закономерным итогом развития которой были решения Переяславской рады в 1654 году. Права,видимо, известный историк Н. Яковенко в том, что основой украинского (руского) народа была шляхта Волыни и Подолья. Красив казацкий миф, но история руского народа намного сложнее.

Александр Ильин