Очерки истории культуры Пинска XIV-XVIII веков

К сожалению, еще не написаны обобщающие работы по истории культуры Пинска и Пинщины. Хотя можно отметить две содержательные статьи пинского исследователя Эдуарда Злобина по истории библиотечного дела [12] и учреждений образования Пинщины [11], а также коллективную монографию [40] сотрудников Академии наук Беларуси по истории иконописи Брестско-Пинского Полесья. Художественные памятники средневековой Пинщины изучает известный российский искусствовед Василий Пуцко [31; 32]. Интересные сведения о пинских католических монастырях содержатся в статьях Александра Ельского [10], Александра Ярошевича [42]; Светланы Адамович [1; 2; 3].

Мой город. Акварель Е. Шатохина. 1998 г.

Понимая сложность и слабую изученность поставленной проблемы, авторы статьи попробовали рассмотреть культуру Пинска через призму истории Западного Полесья. А поскольку история этого региона также мало изучена, то придется делать некоторые исторические экскурсы. В начале XIV века Пинское княжество вошло в состав Великого Княжества Литовского (ВКЛ). Исследователь Л. Левшун [19, c. 13] отмечает давнюю, крепкую и довольно загадочную связь между столичной Вильной и провинциальным Пинском. "Объясняется это, как кажется, следующим стечением обстоятельств: в родстве с древними пинскими князьями были (или во всяком случае, считали себя) короли Речи Посполитой. В частности, королева Бона в жалованной подтвердительной грамоте духовному причту Димитровской пинской церкви говорит о пинских князьях как о "продках нашых"" [19, c. 14]. Возможно, предки Гедимина были пинскими князьями, а может – Миндовга, по крайней мере, его сын Войшелк спасался в Пинске. Все это, конечно, только предположения. Однако, великий князь Гедимин назначает пинским князем своего старшего сына Наримунта (после крещения – Глеб), которого западные хроникеры называют не иначе, как "руський король". Более ста лет Пинском правит династия православных князей Наримунтовичей. Только в конце XIV века пинским князем был не Наримунтович, а Кейстутович: брат великого Витовта и сам в будущем великий князь Сигизмунд. Он в 1396 году построил в Пинске деревянный францисканский монастырь – первую католическую обитель на территории современной Беларуси. Язычника Сигизмунда Кейстутовича окрестил в католичество первый настоятель Пинского францисканского монастыря о. Винцент.

В 1471 году польский король Казимир отдал Пинское княжество Марии, вдове киевского князя Семена Олельковича. После чего более 50 лет Пинском правила династия Олельковичей. Это – эпоха раннего Возрождения в Италии. А на восточноевропейских землях наблюдался Олельковский ренессанс [17, c. 24]. В 1440 году состоялось восстановление Киевского княжества, которым стала править династия Олельковичей. Тогда начался экономический и культурный подъем Киева. Восстанавливаются древние храмы, переписываются и переводятся многочисленные книги, которые богато украшаены. Например, "Киевский Псалтырь". И в Пинске при Олельковичах, в особенности, при их зяте, русском князе Федоре Ярославиче, наблюдается культурный подъем: строится с десяток новых православных церквей и женский Варваринский монастырь. Многочисленные художники-иконописцы расписывают церкви и княжеский замок. В документах того времени сохранились еще имена и таких мастеров, как замковые дойлиды (архитекторы-строители) Занко и П. Радивонович, а также золотарь Т. Дмитрович, которому князь Федор Ярославич пожаловал "землю в Жыдчи".

Центром церковной и культурной жизни Пинского Полесья стал Лещинский монастырь, находившийся на берегу речки Пины в километре от города. С середины XIV века (после переноса в Пинск Туровской кафедры) в монастыре постоянно жили пинские православные епископы. Авторитет Лещинского монастыря был настолько велик, что киевские митрополиты XVII века титуловали себя архимандритами лещинскими. В его кельях монахи переписывали книги и рукописи. Так, сохранились пинские "Апостолы" XIV и XVI веков. По мнению церковного историка В.Мосейчука [26, c. 17], в монастыре работала школа, в которой обучались дети горожан. Хотя он не приводит в своей книге "История Пинского Свято-Успенского Лещинского монастыря" документальных подтверждений этому, но его рассуждения логичны. О школе в Пинске пишет также и анонимный автор "Воспоминаний о древнем православии Западной Руси", но тоже без ссылок на источники. Таким образом, нужны дополнительные исследования, так как известный историк русской церкви митрополит Макарий не находил документов о православных школах в ВКЛ ранее второй половины XVI века.

Стелла на месте Лещинского монастыря.

Часто в литературе XIX века упоминается монах Митрофан, писавший за монастырскими стенами пинскую летопись, но сведения о нем настолько противоречивы, что вопрос о существовании летописи и его самого требует тоже дополнительных исследований. На рубеже XV и XVI веков в Пинске и его окрестностях строились десятки новых церквей. "Гэта дае падставу лічыць Пінск XVI ст. буйнейшым на Палессі (а магчыма, і на тэрыторыі Вялікага Княства Літоўскага) цэнтрам іканапісу "[40, c. 67]. В 1482 году настоятель Лещинского монастыря Вассиан дал 100 рублей иконописцам, которые "писа чудно вельми Деисус с праздниками и пророками". Действительно, иконостас монастырской церкви славился в ВКЛ и своей красотой, и величиной (крупнейший в ВКЛ – из 45 икон). Но, к сожалению, мало сохранилось имен замечательных мастеров, работавших в ту эпоху. Можно упомянуть художника Навошу, которому князь Федор Ярославич дал "две дворищи в селе Серники и двор в месте Пинском". Известно, что Навоша расписал также княжеский замок. Священник-резчик Анания создал известную икону "Премудрость созда себе храм", хранящуюся теперь в Русском музее в Петербурге. В этой иконе видны влияния искусства и Киева, и Новгорода. Возможно, Олельковичи приглашали мастеров из Киева, а князь Федор Ярославич – из Новгорода и Москвы. Поэтому в резной иконе проявился такой симбиоз разных художественных школ. В своей работе Анания использовал цитаты из "Библии" Франциска Скорины, изданной в 1517 году. Интересно, что в 1543 году, по заказу пинского старосты Ивана Михайловича Хоревича, не кий Парфен переписал на староукраинском языке скориновский Псалтырь. А это означает, что издания Франциска Скорины пользовалась тогда популярностью на Полесье и, наверно, имелись в монастырской библиотеке. В инвентаре Лещинского монастыря за 26 декабря 1588 года читаем: "(...) евангелие напрестольное на пергамене писаное полуоксамитом горным крытое, а чотырма евангелисты на меди со крезом медяным позолотистым, евангелие другое напрезолное на папери писаное, на нем крест сребра грошового. Евангелие учительное на папери писаное. Апостол в полъдеста писаный. Устав в дест на папери писаный, охтайки два на всю оси гласов, прелоги два на всю дванадцать месяцей. Соборник великий на дванадцать месяцей, меней дванадцать в полъдесят. Триоди две, одна цветна, а другая постна, книга Лествица в полъдест. Книга исаак Сирин в дест, Псалтыр в полъдест писаная, богородичны в полъдест, Часослов в полъдест, ермолец з знаменем. Служебников два: один старый в полъдест, а другой в четвертку. поминник в полъдест". "Як бачым, інвентар уключае традыцыйны набор кніг, якія выкарыстоўваліся для літургічных чытанняў; ва Уставе выкладаліся правілы богаслужэння; паводле Служэбнікаў праводзілася літургія, а паводле Часоўніка – набажэнства гадзінаў; Актоіхі, Трыёдзі, Багародзічнік і Ірмалой змяшчалі рознага роду царкоўныя спевы ..."[18, с. 59]. Видно, что в библиотеке монастыря, кроме богослужебных, были книги и для назидательного чтения: учительное Евангелие, Прологи, произведения Исаака Сирина и другие. Для своего времени библиотека была большой: насчитывала аж 34 рукописные книги. В течение XVII-XVIII веков библиотека значительно пополнилась книгами на польском и латинском языках.

Иконопись Пинщины

Голубое успение

Если начинать разговор об иконописи, то, к сожалению, придется констатировать, что не дошли до нашего времени полесские иконы древнее XV века. С Лещинским монастырем связана загадочная и замечательная икона "Голубое Успение" XV века, ныне хранящаяся в Третьяковской галерее. Значительное церковное строительство на Пинщине в XVI веке должно было вызвать расцвет иконописи, что и подтверждают археографические источники, в частности описание Успенского храма Лещинского монастыря в инвентаре 1588 года. "У мастацкім сэнсе іканапіс "залатога веку" знаходзіўся яшчэ цалкам у рэчышчы позневізантыйскай і поствізантыйскай традыцыі, аб гэтым сведчаць нешматлікія дайшоўшыя да нашага часу творы з Піншчыны: "Адзігітрыя Іерусалімская", "Адзігітрыя Смаленская" з Дубянца, "Спас" і "Маці Божая" з-пад Дубровіцы"[40, с. 69]. Искусствовед Н.Высоцкая [5, с. 8 ] пишет об иконе "Одигитрии Иерусалимской", находящейся в пинской Варваринской церкви: "Па музычнасці ліній, вытанчанасці каларыту, складанай драматычнасці сюжета гэты шэдэўр можна параўнаць толькі з тварэннем вялікага рускага ізографа XV-XVI стст. Дзіянісія". Некоторые искусствоведы замечают в этой иконе, кроме очевидных византийских и южнославянских влияний, также и влияние Сиенской школы в Италии. Возможно, итальянка, королева Бона поселила в Пинске итальянских художников? " В окрестностях Пинска были широко известны произведения другой школы [иконописи. – А.И., Е.И.]. Условно называем её "столинской" – от названия места первых находок такого типа. Их стиль напоминает способ рисования известных польско-украинских мастерских Рыботицких, однако отличаются большей деликатностью и лиризмом" [44, s. 176].

Полесская иконопись изучена слабо, но тут есть объективные причины. "Ад XV – пачатку XVI ст. на Беларускім Палессі захаваліся высокамастацкія творы, але з прычыны малой колькасці і стылёвай неаднароднасці яны не падуладны абагульняючаму аналізу"[40, с. 88]. И очень сложно было сохранить древне иконы и рукописи. В 1648 году польские и в 1655 русские войска до тла сожгли Пинск. То же касается и скульптуры: рядом с Лещинским монастырем на кургане Миндовга стояла часовня, внутри которой находилась чудотворная деревянная статуя Спасителя – одна из главных полесских святынь. Во время пожара, произведенного шведскими войсками Карла XII, часовня сгорела, но статуя Спасителя осталась невредимой и была перенесена в Успенскую церковь монастыря. Дальнейшая судьба статуи неизвестна.

Конечно, влиятельные пинские князья имели при себе канцелярии, в которых велась многочисленная документация по управлению княжеством. Документы там писали на канцелярском языке ("руськой мове"), представляющем собой церковнославянский язык, насыщенный особенностями местных говоров. Филолог и историк Ф.Климчук [15, с. 24 ] пишет: "Граматы канцылярыі вялікіх князёў літоўскіх даследаваў нарвежскі вучоны Х.Станг. Сярод гэтых помнікаў ён выдзеліў групу, якую можна ўмоўна назваць палескай у шырокім сэнсе. Мове гэтай групы не ўласцівы ні тыповыя беларускія, ні тыповыя ўкраінскія рысы. Яна арыентавана на сітуацыю ў паўднёвай Беларусі і паўночнай Украіне, інакш, на Палессі ў шырокім сэнсе. Да "палескай" групы помнікаў адносіцца частка грамат вялікіх князёў літоўскіх: Вітаўта Кейстутавіча (1392-1432; 2 граматы з 7), Свідрыгайлы Альгердавіча (1430-1432; 5 грамат з 16); Жыгімонта Кейстутавіча (1432-1440; 2 граматы ), Казіміра Ягайлавіча (1440-1492; 5 ці 8 грамат з 20), Аляксандра Казіміравіча (1492-1506; чвэрць усіх грамат), Жыгімонта I Старога (1506-1548; чвэрць усіх грамат)". Украинский филолог В. Мойсиенко [27, с. 62] приводит убедительные аргументы, что на формирование канцелярского языка ВКЛ решающее влияние оказал его полесский вариант: "Древнерусский язык в период становления его как официального в ВКЛ из черт живого языка вобрал в себя наибольшее количество полесских особенностей". Похоже на то, что этот язык формировался, прежде всего, в канцеляриях Олельковичей и Ярославичей в Киеве, Пинске, Слуцке и др.

Замечательными памятниками полесской письменности являются фундаментальные статистические труды-обозрения: "Писцовая книга Пинского и Клецкого княжеств", составленная пинским старостою Станиславом Хвальчевским в 1552–1555 годах, а также "Писцовая книга бывшего Пинского староства, составленная по велению короля Сигизмунда Августа в 1561–1566 годах пинским и кобринским старостою Лаврином Войною". С этих книг можно начинать историю статистической науки в нашей стране. Они являются очень ценными источниками для исследований экономической истории, исторической географии, этнографии и ономастики Полесья. Оба пинских старосты были фанатичными католиками, поэтому писцовые книги написаны не на "руськой мове", а на польском языке. Тогда в Пинске начала развиваться и католическая культура. Под Пинском, в селе Могильна, родился интересный польский поэт, автор шести поэтических книг, Ян Протасович (?- после 1608), который последние годы жизни, по мнению некоторых исследователей, провел в своем пинском имении.

Время правления Олельковичей и Ярославичей смело можно назвать золотым веком православной культуры. По количеству православных святынь (14 церквей и 3 монастыря) с Пинском в ВКЛ могли сравняться только столичная Вильна и Витебск. Князь Федор Ярославич завещал Пинское княжество королю Сигизмунду, а тот в свою очередь передал его жене – королеве Боне. С 1523 года позиции православия начинают ослабевать: не строятся новые церкви. Вследствие чего, по ревизии 1566 года, среди жителей Пинска не находим ни одного иконописца, художника. Но есть там 6 золотарей (ювелиров), а музыкантов и скоморохов – 5 (Дудер Иван, Епишка Музычич, Семен Скоморох, Дудзич Богдан, Труско Баламут). Наиболее популярным инструментом в средневековье была дуда, что мы и видим в указанном списке. Пропагандистами-исполнителями народного творчества были скоморохи. Конечно, уделялось большое внимание и церковному пению. Так, в 1601 году Богдан Онисимович, "спевак родом из Пинска", написал знаменитый Супрасльский Ирмолой (церковная книга, содержащая тексты, которые поются во время литургии). Он был не монахом, а вольно наемным хористом, отличавшимся совершенным мастерством писца, высоким уровнем музыкально-теоретичеких знаний и выдающимся художественным талантом (страницы Ирмолоя украшены рисунками и орнаментами). Ирмолой записан не традиционными "круками" (древний нелинейный способ записи нот), а европейскими квадратными нотами. Игумен Дубойского и Купятичских монастырей Афанасий Филиппович в своем дневнике поместил гимнообразный кант "Даруй покой церкви своей" с нотами. Это – один из наиболее ранних образцов дошедших до нас нотных записей. Большое внимание музыкальному искусству уделяло и католическое духовенство. Первое документальное упоминание об органе в пинском костеле относится к XVI веку, хотя он мог быть установлен и раньше.

Во второй половине XVI века позиции православия на Пинщине еще оставались сильными, и высок был уровень православной культуры. В то время родилось и трудилось на Пинщине большое количество выдающихся религиозных деятелей: митрополит Макарий (?-1556), митрополит Иона Протасевич (?-1577), писатель и издатель Елисей Плетенецкий (1550-1624), проповедник Леонтий Карпович (1579/1580-1620), святой Макарий Каневский (1605?-1678), писатель-публицист Афанасий Филиппович (1597-1648), писатель-богослов и издатель Епифаний Славинецкий (?-1657), писатель-богослов Иоанникий Галятовский (?-1688), митрополит Иосиф Нелюбович-Тукальский (?-1675), ректор Московской славяно-греко-латинской академии и архиепископ Архангелогородский Герман Концевич (?- 1735), его брат, проповедник и игумен Игнатий Концевич (1695-1753) и другие. На рубеже XVI–XVII столетий Пинск оказался в эпицентре религиозной борьбы. Одним из главных организаторов Брестской церковной унии был богатый пинский шляхтич Кирилл Терлецкий (? -1607). Унию поддержал и пинский православный епископ Леонтий Пельчицкий (?-1595). Однако пинские священнослужители и мещане в большинстве своём не поддержали унию. Это можно объяснить сильным влиянием здесь главных православных центров ВКЛ: Киева и Вильны. Не случайно все пинские Олельковичи и Ярославичи похоронены в Киево-Печерской Лавре. Кроме того, в момент подписания унии в 1596 году архимандритом Лещинского монастыря был выдающийся просветитель и непримиримый защитник православия Елисей Плетенецкий. Представители от Пинска – архимандрит Елисей, мещанин Иван Васильевич Медзянко, от Пинского уезда – дворянин Дионисий Слобудский – были активными участниками православного Брестского собора. И хотя греко-католикам были переданы пинские церкви и Лещинский монастырь, православные не смирились: ими были основаны на Пинщине четыре монастыря: в Новом Дворе (1608), в Пинске на Полозовщине (около 1614 г.), в Дятловичах (1622) и Купятичах (1628). В последнем хранилась главная полесская святыня – чудотворная икона Божией Матери, изображенная в кресте (энколпион). В Купятичском монастыре была и богатая библиотека. Сейчас в Киеве хранятся два Евангелия из неё, напечатанные Киевской братской типографией в 1644 году. А это означает, что монахи Киево-Печерской Лавры активно поддерживали тогда православие на Пинщине.

Важными центрами борьбы за православную культуру в ВКЛ являлись братства и братские школы, которые стали появляться в ВКЛ во второй половине XVI века. Историк Г. Голенченко [7, с. 15] пишет: "У самім Пінску аформілася брацтва пры праваслаўнай царкве св. Феодара. З 1633 г. тое ж брацтва абзавялося новай "Богаяўленскай царквой", і стала іменавацца "богаяўленскім" (...) Брацтвы абапіраліся пераважна на праваслаўнае мяшчанства, духавенства, некаторыя слаі шляхты, інакш кажучы, юрыдычна яны былі шырокасаслоўнымі арганізацыямі і ставілі сваёй мэтай падтрымку праваслаўнай царквы і веры ў новых палітычных умовах Рэчы Паспалітай, школьнай, асветніцкай дзейнасці, культурных, у тым ліку моўных традыцый". Наиболее вероятно, что православное братство появилось в Пинске в конце XVI века. Известный историк церкви К. Харлампович [38, с. 368] писал: "В Пинске школа существовала еще до учреждения братства, находясь под патронатом мещан, которые нанимали учителей. Но 21 августа 1631 г. школа эта, по велению пинского униатского епископа Григория и пинской капитулы, была отнята возным у православных вместе с церковью св. Феодора, при которой она состояла. В момент отнятия училища в нем находились несколько десятков "хлопят" и бакалавр Афанасий Стрелецкий. Последний раньше преподавал в Могилеве начатки латыни, можно поэтому думать, что и в Пинске изучался латинский язык. Из донесения возного об отнятии у пинских мещан церкви и школы можно видеть, что ученики собирались по звонку: возный нашел "звонов на звонницы 5, а шостый збиты у школи"". В 1633 году члены пинского братства добились у польского короля Владислава IV разрешение на основание при Богоявленском монастыре школы, семинарии и больницы. Константинопольский патриарх дал благословение на это. В 1640 году княгиня Раина Соломерецкая (1606?-1645?), которая была также наследницей всех богатств магнатского рода Гойских, подарила пинскому братству значительные земельные угодья. Учитывая, что княгиня перед этим в своем родовом волынском владении – городе Гоща – создала высшую православную школу с очень высоким уровнем преподавания, то, можно предположить, что такие же замыслы у нее были и относительно пинской школы. Но скорая смерть меценатки и казацкие войны стали на преграде этому. Вскоре после 1648 года, когда весь Пинск был сожжен, школу восстановили. Учебное заведение было средним, а не низшим, поскольку в нем преподавались семь свободных наук: грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия и музыка. Кроме того, изучались русский, церковнославянский, польский, греческий и латинский языки. Причем уровень преподавания был довольно высок. Так, курс диалектики строился на произведениях Платона, Аристотеля, Цицерона, Сенеки и Эпикура. Курс астрономии основывался на уже устаревшей птоломеевской геоцентрической системе построения мира. А занятия по музыке сводились к церковным песнопениям. Но, все равно, школа выдерживала конкуренцию с местным иезуитским коллегиумом. Наверно, не без помощи конкурентов 21 сентября 1665 года школа была закрыта, а ее богатая библиотека сожжена. Преподаватели были изгнаны из города, более трехсот учащихся удалили из Пинска, а лучших взяли в иезуитский коллегиум.

У православных в среде пинских униатов были достойные соперники, неординарные личности: епископы Иона Гоголь (?-1602), Григорий Лис-Михаловский (?-1632), Рафаил Корсак (около 1595-1640), Георгий Булгак (?- 1769?) и Иосафат Булгак (1758-1838). Один из главных деятелей унии Иона Гоголь, вероятно, являлся предком великого русского писателя Николая Гоголя. Епископ Григорий имел богатую библиотеку из 59 руських и польских книг, 39 латинских. Среди них – "Кройники княжества Литовского", "Право саске", "Статут московский", "Книжка о едности православия", "Юстификация невинности" (сочинение Мелентия Смотрицкого), "Быблей две словенских острозских" и другие. Рафаил Корсак, став митрополитом, написал первую биографию греко-католического митрополита Иосифа Рутского. Епископ Георгий Булгак – автор трудов по теологии: "Библия руськая" (Супрасль, 1743) и других. Иосафат Булгак известен как последний в Российской империи греко-католический митрополит. Архимандритом Лещинского базилианского монастыря одно время был Киприан Жоховский (1635?-1693) – духовный писатель, в будущем греко-католический митрополит. Монахи-базилиане Лещинского монастыря продолжали давние монастырские традиции: переписывания древних книг и рукописей. Так, в 1634 году базилианский монах Никодим переписал "Кормчую" (сборник христианского и церковного права) по приказу настоятеля Лещинского монастыря и известного писателя Иоанна Дубовича (?-1646). Конечно, письменных памятников той эпохи на Полесье было много. К сожалению, многие памятники культуры униатов были уничтожены после 1839 года, когда уния была ликвидирована.

Известно, что с конца XVII века в Пинске была базилианская школа. Наверно, она располагалась в помещениях Лещинского монастыря. Историк В. Поссе [29, с. 85] пишет: "Базіліянскія школы цалкам успрынялі езуіцкую арганізацыю, сістэму і змест і выхавання. Адзіным істотным адрозненнем у іх было тое, што базіліянскія настаўнікі некалькі больш, чым езуіты, удзялялі ўвагу выкладанню на роднай для вучняў мове. Ва ўмовах заняпаду праваслаўных брацкіх школ гэты факт меў станоўчае значэнне. Асноўны кантынгент вучняў у базіліянскіх школах складалі дзеці дробнапамеснай беларускай шляхты і гараджан, што прынялі унію". В начале XIX века в женском монастыре базилианок также была небольшая школа для девочек. Думается, что она существовала и в предыдущем столетии.

Более чем два века деятельности греко-католической церкви на Полесье наложили свой отпечаток и на местную иконопись: краски на иконах стали более яркими, а сама живопись барочной и более реалистичной. Исследователь иконописи Василий Пуцко [30, с. 46] пишет: "Оригинальность новой белорусской и украинской иконе, думается, придает прежде всего фольклоризация образа, ставшая постоянной спутницей накатывающейся волны западных воздействий. Последние не могли совершенно вытеснить византийскую иконографию. Однако они её радикально видоизменили в процессе стилистической переработки, с оглядкой на книжную гравюру, европейскую в своей основе – остальное довершили условия демократической среды с её тяготением к фольклорной интерпретации классического образца". "На Пинщине складывается своеобразная традиция украшать иконы рельефной чеканкой. В храмах, рядом с образами, появляются картины на полотне – свидетельство отсутствия понимания назначения иконы"[16, с. 87].

В 1540 году испанский дворянин, фанатик веры Игнатий де Лойола создал Общество Иисуса. Главной целью нового монашеского ордена стало не замаливание своих и чужих грехов, не помощь бедным и страждущим, а спасение католической церкви пред угрозой Реформации и турецкой опасности, а также расширения сфер и территорий ее влияния. И основным средством достижения указанной цели иезуиты считали активную миссионерскую деятельность через создание лучших учебных заведений. Пинский краевед Э. Злобин [11, с. 15] так характеризует педагогическую систему иезуитов: "Система образования у иезуитов была уникальна и прогрессивна для своего времени. Еще в середине XVI века при поддержке Игнация Лойолы, первого генерала иезуитов, родилось новшество в системе образования – появление школьной программы. Первая типовая университетская программа была составлена иезуитами в Риме в 1586 г. Была введена строжайшая регламентация учебного процесса, записи лекций профессора просматривались начальством, без разрешения которого нельзя было упоминать о том, что не фиксировалось программой. Еще одна находка иезуитов: образованием можно управлять. Поэтому привлекательность иезуитского образования заключалось в том, что, во-первых, учиться стало легче, студент получал отличное образование (при этом был избавлен от необходимости самому выбирать предметы, преподавателей); во-вторых, иезуиты первыми отказались от телесных наказаний и стали употреблять в качестве стимула награды и отличия. Методы преподавания были рассчитаны на то, чтобы поощрять дух соперничества. В учебном году коллегиума было всего 190 дней. Запрещалось заниматься более 2 часов подряд, поэтому программы, в которые входили классические и новые языки, логика и философия, осваивались учениками гораздо успешнее, чем в других школах. Иезуиты также настаивали на бесплатности образования".

Как уже отмечалось, в начале XVII века позиции православия на Пинщине были сильны, поэтому не случайно в то время здесь появились иезуиты. В 1623 году пинский стольник Николай Ельский пригласил в город иезуитов, а в 1630 г. пожаловал им собственный дом и построил деревянный костел. В 1635 году пинский староста Альбрехт Радзивилл заложил огромный каменный костел св. Станислава (освящен в 1646 г.). А в 1634 году с помощью старосты был открыт иезуитский коллегиум, ставший со временем центром культуры Пинска. Стоит отметить, что князь Альбрехт Станислав Радзивилл (1593-1656), столько сделавший для Пинска, был плодовитым писателем и историком, писавшим свои произведения на латыни. В своем главном произведении "Мемуары о главных событиях, которые произошли в Польше после смерти Сигизмунда III" великий канцлер писал про международную, религиозную и социальную политику Речи Посполитой, о культуре, обычаях, быте и жизни шляхты. Многие современные исследователи той эпохи постоянно обращаются к мемуарам князя.

Исследователь истории ордена иезуитов Т. Блинова [4, с. 58] пишет: "До появления членов "Общества Иисуса" в Пинске не было ни одного учебного заведения. Местная шляхта вынуждена была посылать своих детей для получения образования либо в Брест, либо в Луцк. Пользуясь этим обстоятельством, иезуиты развернули не только активную миссионерскую деятельность, но и работу по созданию школ. Необходимо отметить, что здесь они быстро добились больших успехов. По данным каталогов, Пинская иезуитская школа была организована в 1634–1635 учебном году. Под этой датой в источнике указаны только фамилия и имя магистра Иоанна Калицкого без определения дисциплин, которые он преподавал. Видимо, в этом году действовали только начальные классы. А через год, т. е. в 1636–1637 учебном году, сыновей местной шляхты и горожан обучали уже три учителя, двое из которых были магистрами: один – инфимы, второй – грамматики, а третий – ксёндз-профессор Лукаш Папроцкий вел курсы синтаксиса и поэзии. Полное среднее образование пинская молодежь смогла получить с 1641–1642 учебного года (...)". К концу первой половины XVII в. в подготовке кадров для ордена иезуитов важную роль стал играть Пинск. Здесь была открыта высшая школа, предназначенная не для светской молодежи, а для будущих членов ордена. В 1646–1647 учебном году Станислав Тупик читал для клириков логику, в следующем учебном году Иоанн Волкович преподавал математику, а в 1648–1649 учебном году тот же С. Тупик обучал молодых иезуитов метафизике". С 1642 по 1646 год учебным процессом коллегиума руководил Андрей Боболя (1591-1657) – Апостол Полесья. Тогда ректором был Станислав Томиславский (возможно, первый ректор коллегиумма).

Тяжелые испытания выпали на долю Пинского коллегиума в середине XVII века. Т. Блинова [4, с. 66] пишет: " Известно, что в 1648 г. в Пинске и его окрестностях большой размах приняло движение народных масс, на помощь которым Б. Хмельницкий послал отряд А. Небабы. Оно было подавлено войсками польного гетмана Великого Княжества Литовского Януша Радзивилла. В результате развернувшегося боя, прошедшего 9 ноября 1648 г., Пинск потерял 14 тыс. своих жителей, 5 тыс. домов были разрушены полностью. Однако, несмотря на огромные материальные трудности, выпавшие на долю иезуитов, уже в следующем учебном году они смогли вновь открыть школу, в которой работал только один магистр Самуэль Корсак – профессор школы ("professor scholarum"). Возобновить деятельность средней школы пинским членам ордена удалось не сразу, а только в 1654–1655 учебном году. Однако в дальнейшем ее судьба вновь испытала потрясение. Как известно, группировка казацкой старшины не оставляла своих намерений присоединить часть белорусских земель к гетманской Украине. С приходом ее к власти в 1657 г. эти планы получили отчетливо выраженный характер. 4 мая 1660 г. отряд казаков прибыл в Пинск. Иезуитские строения в городе и имения, расположенные вокруг него, подверглись опустошению. Но и в этом году школа не бездействовала, хотя работал только один класс грамматики, а с 1663–1664 учебного года пинские иезуиты возобновили деятельность классов инфимы, грамматики, синтаксиса и риторики. Что же касается высшей школы в городе, то она открыла свои двери для светской молодежи в 1683–1684 учебном году". Отметим, что в 1657 году ректор Андрей Воллович (1610-1676) отправил на Полесье для осуществления миссионерской деятельности Андрея Боболю и Шимона Маффона, вскоре погибших от рук казаков, а в 1660 году следующий ректор Шимон Вдзеконский спас преподавателей коллегиума, распустив их по домам при приближении к Пинску казаков.

После первого разгрома коллегиума его ректор, известный педагог Андрей Воллович поручил архитектору Матеушу Фальковскому восстановить его здания. Из документов видно, что архитектор руководил и возведением костёла cв. Станислава. Искусствовед С. Адамович [2, с. 34] пишет: "Бясспрэчную цікавасць мае контракт, датаваны 1672 годам, заключаны рэкторам пінскай калегіі М.Стажыньскім з "архітэктарам рамяства мулярскага", віленскім магістрам Янам Вінцэнтам Сальвадорам, які ўзяў на сябе абавязак "... ад самай зямлі... збудаваць пінскі калегіум, злучыўшы новыя муры са старымі мурамі, выклаўшы скляпенне найлепшым чынам...". У 1670-х гг. рэканструкцыя калегіума была завершаная". Огромное здание коллегиума впечатляло современников. Историк А. Самусик [36] пишет: "Внутренняя планировка коллегиума имела коридорную схему. На первом этаже размещались классы, общая столовая и хозяйственные помещения. На втором и третьем – лаборатории, библиотека, а также жилые помещения учеников и монахов. Отдельные помещения были расписаны настенными фресками (школьный театр, ряд классов). Пол был выложен белыми глиняными плитками. Многочисленные камины и печи украшены изразцовыми плитками в основном зелёного цвета с геометрическим, солярным и зооморфным орнаментом". Лаборатории были оснащены картами, глобусами, микроскопами, электрическими машинами и другим оборудованием. Работы по украшению костела св. Станислава и здания коллегиума продолжались и в XVIII веке. Историк архитектуры Т. Габрусь [6, с. 162] пишет: " У канцы XVII ст. і на працягу ўсяго XVIII ст. у дакументах трапляюцца імёны архітэктараў Рыгора Энгела і Яна Клауса, Францішка Карэва і Язепа Алендзкага. У 1748–1777 гг. работы працягваў прафесар архітэктуры Матэвуш Кісялеўскі". Интерьеры костёла и коллегиума, наверно, украшали художники-иезуиты Якуб Бретзер (1690-1733) и Игнатий Доретти (1703-1763). Стены костёла были расписаны фресками на темы жития св. Станислава.

В 1702 году ректор коллегиума Мартин Годебский нашел в костёле Св. Станислава мощи Андрея Боболи и много сделал для распространения культа святого на Полесье. А ректор Александр Бакуновский прославился не только духовной и культурной деятельностью, но и ростовщической. Так, в 1737 году он одалживал деньги пинским мещанам. Так, имея огромные земельные наделы, даже в Минске и Вильне, ведя активную ростовщическую деятельность, иезуитский монастырь и коллегиум быстро богатели, что позволяло вести капитальное строительство. В 1749–1753 гг. архитектор Ян Тупальт (1707-1769) осуществил самую значительную перестройку барочного костела. С. Адамович [2, с. 34] пишет: "Менавіта тады на касцёле былі ўзведзены каменныя вежы замест драўляных, фасады ўпрыгожаныя гіпсавымі скульптурамі, а з абодвух бакоў фасаду ўзведзены арыгінальныя крылы, якія служылі таксама званіцамі. Па сведчанні сучаснікаў, касцёл уражаваў не толькі сваімі памерамі, але і адмысловаю працаю лепшых еўрапейскіх майстроў, якія стварылі галерэю цудоўных фрэсак, упрыгожылі інтэр'ер святыні разьбою па дрэве, скульптурнымі кампазіцыямі, вырабамі з бронзы". В 1738 году было закончено, наконец, сорокалетнее строительство второй части здания коллегиума. Богатства монастыря способствовали и культурному подъему. Ректорство Бакуновского – это время расцвета школьного театра и работы пинской типографии. Одним из последних ректоров был Вильканович (1757 г.), а при ректоре Николае Тшебицком коллегиум в 1772 году закрыли в связи с ликвидацией ордена иезуитов.

Обучение в коллегиуме велось на латинском языке. Изучались и другие классические языки: греческий и еврейский, а также польский и старобелорусский. В начале XVIII века уровень образования в иезуитских коллегиумах стал падать. Нужны были срочные реформы. В пинском коллегиуме стали преподавать немецкий и французский языки. В 1750–1751 учебном году немецкий язык начал преподавать Андрей Берент. А Франциск Ромел преподавал французский язык в классе поэзии. Другим новшеством было введение в программу изучения истории и географии, которые изучались по учебникам близкого друга короля Станислава Понятовского, историка Кароля Вырвича (1717-1793), который одно время преподавал в Пинске. В 1762–1765 гг. историю в коллегиуме преподавал Казимир Головка (1718- после 1773) – автор ряда учебников по географии. Работали в коллегиуме и другие видные ученые. Так, в 1660–1662 гг. орденское право преподавал писатель Томаш Клаге (1598-1664). В конце XVII века преподавал красноречие и греческий язык писатель-полемист Ян Кулеша (1660-1706), а в 1756–1758 гг. – математику и философию профессор Петр Борташевич. Преподавателями коллегиума в XVIII веке были также знаменитый поэт-латинист Михаил Корицкий (1714-1781), драматург Кшиштоф Путиловский (1650-1707), автор ряда теологических, философских и географических трудов Стефан Пузына (1667-1738). Очень скудны биографические сведения о таких преподавателях: Ежи Берент, Якуб Гралевский, Александр Еленский, Ян Космовский, Владимир Наревич, Томаш Селигмахер, Франтишек Шиманович... Таким образом, преподавательский корпус был очень сильным. Однако из стен корпуса вышло не так много, как можно было ожидать, учитывая мощный преподавательский состав, известных деятелей культуры. Это, наверно, связано и с тем, что высшая школа в Пинске работала, в первую очередь, для нужд ордена, а монахи-иезуиты, прежде всего, занимались организационной, миссионерской деятельностью, а только потом культурной. На века пинский коллегиум прославил его выпусник-иезуит, великий польский историк и поэт Адам Нарушевич (1733-1796), написавший фундаментальную "Историю польского народа". Среди других известных выпусников можно отметить архитектора-иезуита Франтишка Карева (1731-1802); богослова, публициста и педагога Анастаза Керницкого (1678-1733), которого современники за красноречие называли "Периклом"; филолога и переводчика Игнация Нагурчевского (1725-1811); политического и хозяйственного деятеля, преобразователя Полесья Матеуша Бутримовича (1745-1814); уже упоминавшегося Кароля Вырвича и других.

Большое внимание уделялось музыкальной подготовке учащихся. В 40-е годы XVII века в пинском коллегиуме работал известный музыкант-теоретик, филолог и философ Сигизмунд Лавксмин (1596-1670), которого прославила книга "Теория и практика музыки" – наиболее раннее среди известных музыкально-теоретических пособий, созданных в ВКЛ. При коллегиумах иезуиты создавали музыкальные бурсы, где молодые бедные шляхтичи имели полное содержание, а за это должны учиться музыке, пению, игре на музыкальных инструментах и участвовать во всех церковных церемониях коллегиума, а также и в других торжественных церемониях и процессиях, школьных театральных постановках. Музыковед Т.Лихач [20] пишет: "Дакладная дата ўзьнікненьня музычнай бурсы ў Пінску невядома? Аднак зразумела, што Пінская Калегія, самая вялікая па колькасьці ксяндзоў у ВКЛ, мела адпаведны музычны калектыў. Першыя успаміны пра яго датычаць паловы XVIII ст. У 1742 г. Й. Залускі, тады біскуп луцкі, служыў нешпары [молитва. – А. И., Е.И.] ў езуітаў "пры прыемным гучаньні капэлы". Капэла бурсы доўгі час абслугоўвала літургічныя патрэбы мясцовых дамініканцаў. Я. Гіжыцкі адзначае, што пінскія дамініканцы высока ацэньвалі ролю езуіцкіх музыкантаў у заахвочваньні парафіянаў да наведваньня набажэнстваў. Калі ў 1751 г. пачас паўсюдна спраўлялі чарговы юбілей, яны занатавалі: "1 студзеня. У гэты дзень, як і ў іншыя ўрачыстыя дні езуіцкая капэла, паводле ўчынёнага кантракта ад 1 лістапада мінулага года, іграла сьвятую імшу ў нашым касьцёле з аплатай 4 злотыя за кожны дзень, і дзякуючы гэтаму людзі прызвычаіліся бываць на набажэнствах ў нашым касцёле, бо перад тым іх бывала вельмі мала". Езуіты вымушаны былі адмовіцца ад супрацоўніцтва з прапаведнікамі [афіцыйная назва дамініканскага ордэна. – Т. Л.], бо клапаціліся пра мастацкі ўзровень гучаньня сваёй капэлы. Так, у 1770 г. касцёльны пазітыў [маленькі арган. – Т. Л.] пінскіх дамініканцаў быў такі зруйнованы, што езуіты забаранілі сваёй капэле іграць у гэтым касьцёле ў святы. Паводле традыцыі, ансамбль бурсы ўдзельнiчаў і ў сьвецкіх урачыстасьцях: знаходжаньне караля Станіслава Аўгуста ў Пінску ў 1784 г., упрыгожваў разнастайныя балі і канцэрты, прычым "капэла калегіі іграла да сьвітаньня"".

Школьный театр начинает свою деятельность на территории ВКЛ после Люблинской унии 1569 года. Он функционирует в учебных заведениях многих католических орденов (пиар, базилиан, доминиканцев и др.), становится неотъемлемой частью местной театрально-музыкальной культуры.

Особенно активным в развитии школьного театра, а также в создании паратеатральных представлений был орден иезуитов, который пышными театральными и музыкальными зрелищами хотел поразить воображение протестантов и православных. Латинский язык был основой поэтики и риторики. Преподавание этих дисциплин в условиях коллегиума не мыслилось вне театрализованных диспутов и диалогов, декламаций и различного рода спектаклей. Часто спектакли давались на польском языке и на местных говорах. Авторами школьных драм и опер, постановщиками спектаклей были в основном преподаватели коллегиума, исполнителями ролей – ученики старших и младших классов. Школьный театр возник в пинском коллегиуме в 1662 году, то есть всего через два года после его разгрома казаками. Известный литературовед Адам Мальдис [23, с. 135 ] пишет: "Услед за Полацкам і Гродна школьны тэатр з'явіўся ў Пінску. Паводле У. Разанава, у 1662 г. тут ставілася мартыралагічная драма "Уцёкі блаславёнага Станіслава Косткі", а 23 мая 1663 г. – польская п'еса "Уладзіслаў Ягайла, кароль польскі". Да 1689 г. адносіцца міфалагічная драма з інтэрлюдыямі пра Персея і Медузу.

З пінскіх друкованых праграм да нас дайшлі наступныя:

• 1716 г. Масленічная драма "Чорны лебедзь, які спявае пахвальную песню". Інтэрлюдыі адзначаны пасля пралога, першага і другага актаў.
• 1717 г. Масленічная драма "Ласункі на стале літоўскага пераможца Аляксандра Вітаўта". Аргумэнт гэтага твора ўзяты з П. Каяловіча. Пасля першага і другага актаў ішлі інтэрмедыі.
• 1721 г. Масленічная драма "Яблыка, прыемнае з выгляду". У аснове яе – звычайная ў той час гісторыя аб міжусобіцах, помсце, раптоўнай смерці ад атручанага яблыка ў час балявання.
• 1732 г. Пасля значнага перапынку на масленіцу была пастаўлена драма з інтэрлюдыямі "Парушальнік стройнасці хору". Аргументам былі ўзяты радкі з П. Тылькоўскага. Як звычайна, пасля пралога, першага і другога актаў ішлі інтэрмедыі. Перад летнімі канікуламі жыхары Пінска глядзелі п'есу "Лёгкая дарога да вышэйшых ушанаванняў". На прыкладзе Кімода, сына рымскага імператара Марка Аўрэлія, сцвярджалася карысць адукацыі.
• 1733 г. Да нас дайшлі праграмы паказаных у гэтым годзе масленічнай драмы "Сон чалавечага жыцця" і п'есы "Мудры ніжэй толькі за бога". Сюжэты абодвух твораў узяты з усходняй гісторыі. У праграмах адзначаны інтэрмедыі.
• 1734 г. Выконваліся дзве драмы: на масленіцу – "Нітка самай боскай Арыядны Марыі" і ў канцы школьнага года – "Кніга мудрасці". Драмы суправаджаліся інтэрмедыямі.
• 1735 г. На масленіцу была паказана "драма жахоў" – "Пень, запрошаны на баль з царства смерці". Вось яе кароткі змест. На баль графа Фрыгійскага з'яўляюцца дэманы, каб пакараць гаспадара за блюзнерства. Для кантрасту з гэтымі жудаснымі сцэнамі былі ўведзены інтэрмедыі.

К. Эстрайхер [польский библиограф. – А.И., Е.И.] у сваёй бібліяграфіі адзначае таксама пінскую праграму 1739 г. на лацінскай мове. (...) Па сваёй ідэйнай накіраванасці пераважная большасць твораў, што складалі рэпертуар школьнага тэатра, была цесна звязана з сярэдневяковай ідэалогіяй. У духу контррэфармацыі сцвярджалася ў іх думка аб марнасці, прывіднасці зямнога жыцця, праслаўлялася вечнае замагільнае быццё. Галоўным героем часта рабіўся аскет, які ахвяруе ўсім дзеля хрысціянскіх ідэалаў. Ён загадзя рыхтуецца да смерці, час якой прадвызначаны богам. Гэту наканавасць, лёс чалавечы нельга прадбачыць. Адзін з герояў п'есы "Сон чалавечага жыцця" (Пінск, 1733) забівае пасля балю захмялелага імператара, які сам яшчэ зусім нядаўна збіраўся пакараць яго смерцю. У многіх творах школьнага тэатра дзейнічаюць звышнатуральныя сілы. Рэальнае спалучаецца з нерэальным. Элементы дзівоснага прысутнічаюць, напрыклад, у масленічнай драме "Парушальнік стройнасці хору" (Пінск, 1732). У ёй у самы разгар балю з'яўляецца з пекла ў суправаджэнні музыкантаў цень памёршага сябра. У іншым творы ("Нітка самай боскай Арыядны Марыі", Пінск, 1734) цень сябра дапамагае імператару вырвацца з марнага акружэння і стаць набожным чалавекам. Звышнатуральныя сілы часта выручаюць мучанікаў".

Иезуиты устраивали в Пинске театрализованные шествия и представления, в которых соединялись все виды искусств. Историк Я. Мараш [24, с. 162] писал: " В костеле св. Станислава в Пинске, кроме студенческой конгрегации, с 1726 г. существовало братство Доброй смерти. Католическое духовенство в 1727 г. устроило здесь исключительно торжественное празднование по поводу канонизации блаженных Станислава Костки и Алойзы. К этому времени церковники приурочили ходатайство о проведении беатификации Андрея Боболи, который считался "святым мучеником за веру" именно в Белоруссии. На похоронных дрогах (12 локтей в длину и 8 в ширину) везли образы новых святых. Колесницу конвоировали вооруженные отряды литовского войска и наемных солдат. Процессия сопровождалась музыкой, артиллерийским салютом. Естественно, что такое мероприятие привлекло к себе внимание широких слоев жителей Пинска и провинциальной шляхты. После торжественного богослужения шляхта собралась в здании иезуиттуры ской коллегии, где смотрела драматическое представление учащихся, посвященное деятельности "святых". Аналогичные празднества повторялись ежегодно". По торжественным случаям в Пинске устраивались колокольные концерты. Так, в 1744 г. за звон колоколов во время похорон Томаша Цехановича, которого отпевали пинские доминиканцы, орден заплатил местным иезуитам и францисканцам по 8 зл., бернардинцам – 4 зл., коммунистам – 3, паненкам-законницам (мариавиткам) – 3, униатской кафедре и кармелитам босым по 3 зл.

Типография при пинском коллегиуме была основана в первой половине XVIII века. Точная дата ее основания неизвестна. Но первая известная книга издана в 1729 году. Эта книга "Hebdomas sancta Pii Sacerdotis" (на латинском языке) имеет литургический характер. Всего известно 11 названий книг, изданных пинской типографией, в их числе несколько книг на польском языке знаменитого проповедника-иезуита Петра Скарги (1536-1612) и польского магната Казимира Неселовского (1676?-1754). " У Пінску выйшлі кампілятыўныя зборнікі "усякай усячыны" – Публічныя забаўкі (Otia publica) і Хатнія забаўкі (Otia domestica), у якія, акрамя ўласных барочных вершаў, аўтар уключыў разнастайныя дакументы і эпісталярныя матэрыялы, публічныя прамовы, пасланні, эпітафіі, легенды, маніфесты" [33, с. 233]. Префектом типографии в 1730-1735 годах был Ежи Кучинский, приглашенный пинскими иезуитами из Варшавы. В ней работал в 1733–1734 гг. также варшавский печатник Томаш Тхоржницкий. Последняя известная книга была издана в пинской типографии в 1745 году. Почему типография прекратила свое существование так быстро? Наверно, сменился ректор коллегиума. Но главная причина, как считает исследователь Т. Рощина – финансовые проблемы монастыря.

"Пры калегіуме існавала невялікая бібліятека, якая складалася ў асноўным з кніг, падараваных у 1699 г. ксяндзом Пятром Быкоўскім. У сярэдзіне XVIII ст. яна папаўняецца кнігазборам езуіта Казімiра Бжазоўскага. Бібліятэка фінансавалася невялікамі сумамі на набыццё кніг. Пасля скасавання ордэну езуітаў у 1772 г. яна была перададзена ў карыстанне школаў Камісіі адукацыйнай " [34, с. 96]. Однако богатый архив и ценные рукописные и печатные памятники были перевезены в Бельгию, где оказались в архивах ордена иезуитов. В 1940 году сохранившаяся часть библиотеки иезуитского коллегиума, входившая в состав библиотеки католической семинарии, была вывезена из Пинска в ленинградские библиотеки. Известна только одна книга с владельческой надписью Пинского иезуитского коллегиума: А.Волян O wolno.ci Rzeczypospolitej. Wilno, 1606.

Мы уже немного писали об истории возникновения монастыря. Поэтому на этом подробно останавливаться не будем. Отметим, что монастырь сильно пострадал (деревянный костел полностью сгорел) в 1706 году во время пребывания в Пинске шведской армии во главе с королем-полководцем Карлом XII. По инициативе настоятеля Антония Олехновича (1667-1725), новый барочный каменный костел возводился с 1712 по 1730 год. В здании костёла структура готического храма соединена с планировкой знаменитого римского храма Иль Джезу, с которого началось барокко в европейской архитектуре. Францисканский монастырь является одним из лучших в Беларуси архитектурным ансамблем эпохи позднего барокко. И это не случайно, так как "манаскія ордэны, якія прытрымліваліся Статута св. Франціска (францысканцы і бернардынцы) арыентаваліся, галоўным чынам, на простага верніка. Яны вялі актыўную пастырскую працу і займаліся самаадукацыяй"[8, с. 189]. Францисканцы делали упор на эмоциальную сторону веры в Бога, отсюда и то, что они придавали большое значение эстетике литургии. Пинский францисканский костёл поражает великолепием и богатством интерьера, прежде всего, – главного алтаря, шести боковых (Франциска Ассизского, Пресвятому Сердцу Иисуса, Богоматери Ружанцовой, Антония Падуанского, Варвары и Святого семейства) и амвона. Историк ордена К. Кантак считал, что скульптором-резчиком и живописцем алтарей и амвона был виленский мастер, францисканец Ян Шмит (?-1731). Архитектурно-скульптурный алтарный комплекс Пинского францисканского костёла – один из лучших в Беларуси. "Скульптур у касцёле каля 100, яны ўяўляюць надзвычай багаты ансамбль, які стварае атмасферу ўсхваляванай урачыстаці і прыўзнятасці. Гэта ўражанне ўзмацняецца шматлікімі пазалочанымі або пасярэбранымі архітэктурнымі дэталямі – кансолямі, вітымі канеліраванымі калонамі, пышнай арнаментальнай разьбой з мяккімі святлоценявымі пераходамі, якія надаюць інтэр'еру надзвычайную дэкаратыўнасць. Пералівы святла і ценю, мноства дробных рэфлексаў на пасярэбранай або пазалочанай разьбе і аб'ёмнай пластыцы ствараюць своеасаблівае паветранае асяроддзе, якое запаўняе інтэр'ер касцёла"[22, с. 146]. Более подробно об этом уникальном ансамбле можно прочитать в работах искусствоведа Александра Ярошевича [41, с. 186-202]. Несомненную ценность представляют также фресковые росписи в крестовой галерее монастыря, посвященные святому Франциску Ассизскому: "Стигматизация", "Прославление св. Франциска", "Рождение", "Дьявол раздора, мамоны и плоти", "Франциск с братией работает в саду". На одной из фресок показан профессор, который читает лекцию. Духом умиления к природе проникнута фреска, где святой благословляет птиц. Эти уникальные, единственные сохранившиеся в Беларуси, росписи, посвященные Франциску Ассизскому, можно отнести к первой половине XVIII века [43]. На фрески обратил внимание великий русский писатель Николай Лесков, посетивший Пинск в 1862 году: "Коридор вдоль всего монастырского келейного корпуса довольно недурно расписан картинами, изображающими разные чудеса. Живопись эта напоминает изображение странствий Святой Федоры, написанное на стене у выхода из ближайшей пещеры Киевской Печерской Лавры". Всегда монастырь славился своим органом и органистами. Уже в 1766 году в костёле стоял отличный орган с больше чем 30 цинковыми с оловом и деревом пищалками. Самый известный из органистов – францисканский монах Людвик Лапчинский (?-1679).

Пинский францисканский монастырь. Роспись XVIII в. "Видение распятого серафима".

Пинские францисканцы проявили себя и на педагогической ниве. Историк Антони Мошинский [45, s. 53] писал: "Пинский монастарь с давних времен содержал новициат и так называемые орденские курсы (студии), нередко в своем лоне имел деятелей, известных своей добродеятельностью, наукой и общественной деятельностью (...). Тут жили: Себастьян Мошинский – доктор Замойской академии, известный в своё время проповедник, умерший в 1664 г.; Себастьян Кволек – коллегиальный, римский (Coll egialis Romanus, неизвестно о каком коллегиуме идет речь), потом профессор теологии в Замойской академии; Иосафат Парысович [ок. 1670-1732. – А.И., Е.И.] – баконьский бискуп, о котором очень тепло вспоминают в монастырских книгах; Пётр Янковский – теологии и свободных наук итальянский доктор (Italicus Doktor, наверно в Италии защищал докторскую диссертацию) королевский теолог, умер в 1793 г. В акте визитации пинского монастыря, осуществленной 20 мая 1663 г. прелатом, визитатором Луцкой епархии Валерианом Рожевским, упоминается школа при костёле отцов францисканцев, для которой монастырь содержал бакалавра, но ни о ее организации, ни о ее дальнейшем существовании не нашел ни одного упоминания. Была то, наверно, приходская школка, подчиненная иезуитскому коллегиуму (...) От 1772 года, когда был распущен орден иезуитов, до 1799 г. существовала тут подокружная школа под управлением бывших иезуитов и главного тут ученого, ректора Яксы, после ухода которого руководство перешло новогрудскому коморнику Мацею Нарушевичу". Отметим также, что в 1765 году в Пинске вступил в францисканский орден и принял монашеское имя Гаудентий писатель Кароль Жэра (1743- после 1798). Основное его произведение "Торба смеха" – сборник анекдотов и поучительных историй, многие из которых случились на Пинщине.

Нами в Государственном архиве Брестской области обнаружен интересный документ [ф. 2031, оп. 2, д. 4325, л.3,4], из которого следует, что в монастыре, кроме подокружной школы, было и высшее теологическое учебное заведение (студия), где было два отделения: теологии и философии с математикой. "У 18 ст. практычна ўсе манаскія супольнасці імкнуліся заснаваць свае навучальныя ўстановы. Гэта быў час росквіту манаскіх студый. (....) Абсалютная большасть студый мела характер вышэйшых навучальных установаў ( у іх выкладалася праграмма вышэйшая за сярэдні курс навучання публічнай школы) і ў гэтым сэнсе яны былі асяродкамі адукацыі і складалі пэўную альтэрнатыву для той часткі мясцовай моладзі, якая не мела магчымсці для навучання ў Вільні" [8, c. 195].

В богатой монастырской библиотеке в начале XIX века было около 2160 книг, из которых ранее принадлежало библиотеке иезуитского коллегиума приблизительно 1500 книг. Отметим также, что в 1773 году в Речи Посполитой была создана Эдукационная комиссия, которая осуществляла реформу всей системы народного образования в духе идей эпохи Просвещения. Проведению реформы благоприятствовал роспуск ордена иезуитов, школы и имущество которого были переданы Эдукационной комиссии. Средние школы создавались двух типов: окружные (7-летние) и подокружные (6-летние). На базе пинского иезуитского коллегиума была создана подокружная школа. Историк С. Морозова считает [25, с. 28], что этой школой руководили базилиане. Ей подчинялись низшие школы в местечках и селах: Логишин, Любешов, Городище, Лопатин и др. В пинской школе преподавали монахи-базилиане и экс-иезуиты, а располагалась она в здании бывшего иезуитского коллегиума, в подвалах которого размещался склад табака, за что преподаватели получали от местного купца 200 злотых ежегодно. "Школа набывала свецкую накіраванасць. Найважнейшае значэнне надавалася прадметам фізіка-матэматычнага цыкла, асабліва фізіцы, у праграму якой уключаліся таксама элементы земляробства, батанікі, садаўніцтва, мінералогіі, гігіены. Для прывіцця вучням практычных навыкаў уводзіліся асновы геаметрыі, ветэрынарыі, камерцыі і інш. З гуманістычных навук выкладаліся польская і лацінская граматыкі, геаграфія, гісторыя, заканазнаўства і інш" [28, с. 63]. Возможно, что перед самым разделом Речи Посполитой к руководству школы пришли монахи-францисканцы. Известен только один преподаватель подокружной школы: профессор французского языка Лемани, который в 1784 г. во время посещения Пинска польским королём Станиславом Августом обратился к нему с просьбой о повышении зарплаты.

Среди самых рапространённых католических орденов в ВКЛ был орден францисканцев-обзервантов или бернардинцев, которые стремились сохранить строгость изначальных монашеских правил св. Франциска. Бернардинцы внесли значительный вклад в развитие культуры наших земель, особенно музыки. Большинство нотных рукописей с литургическими произведениями происходят именно из бернардинских монастырей. Пинский монастырь отцов бернардинцев, конечно, не мог равняться с иезуитским и францисканским монастырями ни по величине, ни по богатству. Однако монастырь внёс свой скромный вклад в развитие культуры Пинска. Об этом вкладе и истории монастыря читаем в следующем документе [ГАБО ф. 2031, оп. 2, д. 4350, л. 32]:

Варваринская церковь (б. бернардинский костёл) в Пинске.

Отметим, что монастырская библиотека находилась на втором этаже монастырского корпуса. В ней были книги по теологии, философии, истории, грамматике, юриспруденции и ораторскому искусству.

Монастырь доминиканцев основан в 1667 году маркграфиней Марией Строцци, родственницей польской королевы Цецилии Ренаты. Фундаторка была замужем за полоцким воеводой Яном Копотем. Она хотела, чтобы в монастыре был лектор Св. Писания для обучения школьной молодежи. До конца XVIII века костёл монастыря оставался деревянным. Главный алтарь великолепной резной работы украшала икона Богоматери "Непорочное Зачатие". Боковые алтари были посвящены Иисусу, св. Доминику, св. Винценту из Ферарры.

Монахи-доминиканцы понимали неисчерпаемые возможности музыки, способной оказывать глубокое воздействие на эмоциональное состояние человека. Неслучайно ей отводилась значительная роль в богослужениях, во время которых звучало пение, играл орган и инструментальные капеллы. С 1750 года доминиканцы стали приглашать на монастырские богослужения капеллу иезуитского коллегиума, что значительно повысило посещаемость литургий. Сразу после строительства деревянного костёла в нём установили орган, органистом которого был Франтишек Подгурский (?-1687). Через сто лет этот орган обветшал, находился в ужасном состоянии. Вскоре, после приглашения, иезуитская капелла отказалась играть у доминиканцев. Уровень францисканских музыкантов оказался несоответствующим. Поэтому в 1770 году приор Альберт Трухановский, который переехал сюда из Минска в 1768 г., завёл свою капеллу. ""У красавіку пастанавіў вучыць музыцы на розных інструментах уласных прыгонных, каб некалі займець уласную капэлу; таму ўзяў настаўніка, і з часам у дамініканцаў узнікла пастаяная інструментальная музыка". Аналагічна Забельскай калегіі пінскія манахі стварылі тыповы прыгонны аркестр. Настаўнік (напэўна, асоба свецкая ці з іншага ордэна, бо прыёр вымушаны быў яго "ўзяць", а брату са свайго манастыра ён "даручыў" бы) здолеў за невялікі час стварыць нядрэнны калектыў, бо ўжо ў тым жа 1770 г. дамініканская капэла ўпамінаецца ў дакументах: "З нагоды нейкай касцёльнай урачыстасці і прыезду правінцыяла ў рэфекторыі [столовая зала кляштора. – Т. Л.] на абедзе было шмат гасцей, у іх ліку біскуп Гарбацкі [новы уніяцкі біскуп. – Т. Л.] і айцец Цыпрыян Булгак, базіліянскі апат на Ляшчы. Усіх прыёр прымаў пачэсна, i дамініканская капэла іграла на абедзе, акрамя твораў да стала (sztuk stołowych), нованапісаны польскі кант да біскупа і апата і лацінскі – ў гонар правінцыяла; гэта ўсім вельмі спадабалася""[21, с. 35].

Монахи-доминиканцы акцентировали внимание, в первую очередь, на научную деятельность, на развитие рационального обоснования христианской философии. "Дамініканцы, якія кіраваліся Статутам св. Аўгустына, асноўную ўвагу надавалі тэалагічнай падрыхтоўцы манахаў. Дамініканскія навучальныя ўстановы належылі да найлепшых у сярэдневяковай Еўропе, а з іх асяроддзя паходзілі знакамітыя тэолагі і мысліўцы: св. Томаш Аквінскі (1225-1274 гг.), св. Альберт Вялікі (каля 1200-1280 гг.) і інш. Дамініканцы былі ідэалагічнымі абаронцамі касцёлу, змагаліся з ерасямі і кіравалі інквізіцыяй (з 1232 г.) У сваёй дзейнасці асноўны акцэнт рабілі на казанні (афіцыйная назва ордэна – "Ордэн братоў прапаведнікаў")" [8, с. 189]. "При монастыре доминиканцев в 1726 г. в Пинске открылась Высшая школа Русской доминиканской провинции, которая имела право присвоения ученых степеней своим питомцам. Высшая школа содержала двух профессоров богословия и профессора философии. При этом учебном заведении существовала библиотека в 889 томов" [11, с. 15]. В 30–40-е годы XIX века историк Антони Мошинский нашел в монастырской библиотеке историческую хронику монастыря, составленную в 1762 году Клементием Жебровским. В этой хронике была рукопись на старопольском языке, в которой подробно рассказывалось о бунте пинских жителей в 1648 году во время восстания Богдана Хмельницкого. Жебровский писал, что эту рукопись ему передал пинский земский регент Василий Трухновский. Можно только догадываться о тех богатствах, что хранились в доминиканской библиотеке. Думается, что после закрытия монастыря в 1850 г. библиотека была вывезена в Вильну.

В 1684 году великий маршалок литовский, князь Ян Дольский в местечке Любешов Пинского уезда (сейчас Волынская область Украины) фундовал монастырь ордена пиаров. В XVIII веке пиары были главными конкурентами иезуитов в области народного образования, и для этого их пригласили в ВКЛ. В пиарских школах учеба была бесплатной, плата бралась только за интернат, принимали в школы детей с самых разных слоёв населения. "Курс навучання ў рэфармiраваных піярскіх вучылішчах разлічваўся на шэсць гадоў. На працягу гэтага часу вучні павінны былі засвоіць не толькі традыцыйную ў манастырскіх вучылішчах суму ведаў па гісторыі рэлігіі і багаслоўю, але і лацінскую мову, і абавязковае для будучых дзеячаў каталіцкай царквы красамоўства. У праграму піярскіх вучылішчаў увялі і новыя прадметы: матэматыку, фізіку, гісторыю Польшчы і ўсеагульную гісторыю, "палітыку, ці азнаямленне вучняў з творамі па пытаннях палітычных і з мясцовымі законамі і правамі", а таксама родную (польскую) мову"[29, с. 86].

Здание бывшего пиарского коллегиума в г. Любешове (Украина).

При Любешовском монастыре в 1693 году на средства князя Яна Дольского был открыт пиарский коллегиум, который имел ботанический сад и оранжерею, отличную библиотеку, физический кабинет, различные научные приборы. При коллегиуме было три конвикта (пансиона) для детей бедной шляхты. Коллегиум возглавляли ректор (занимался административными делами) и префект (занимался учебным процессом). Преподаватели низших классов имели звание магистров, а высших – профессоров. "У 1750–60-я гг. навучальная сістэма калегіума рэарганізавана паводле рэформ С. Канарскага. У апошняй чвэрці 18 ст. у час дзейнасці Адукацыйнай камісіі Любяшоўскі піярскі быў падакруговай школай, з 1790 – у асобай Піярскай навучальнай акрузе з тэрмінам навучання 6 гадоў (у 3 класах) і 4 выкладчыкамі (рэктар, прэфект, выкладчык мовы і матэматыкі, малодшы выкладчык). У 1782 у калегіуме вучылася 60 юнаков, у 1788 – 75, у 1789 – 70"[35, с. 230].

Любешовский коллегиум был одним из лучших учебных заведений Речи Посполитой. Он успешно конкурировал с Пинским иезуитским коллегиумом, а после закрытия последнего, бесспорно, стал лучшим учебным заведением на Полесье, где в основном и училась местная шляхетская молодежь. В Любешове работали знаменитые ученые-пиары: Анёл Довгирд, Ежи Цярпинский, Михал Францкевич, Бернард Сыруць, Анджей Пучинский, Мацей Тукалло, Михал Харкевич, Фердинанд Серафинович, Алексий Котюжинский, Мацей Догель, Казимир Нарбутт, Станислав Юндзилл и другие. Среди воспитанников коллегиума видим польского, белорусского и американского национального героя Тадеуша Костюшко (учился в 1755–1760 годах), его старшего брата Юзефа, поэта Михала Харкевича, профессоров Виленского университета Ф. Серафиновича, Б. Сыруця и М. Францкевича. От имени знаменитого профессора Францкевича пошла в Речи Посполитой поговорка: "Умный, как Францкевич". В коллегиуме также учился и работал знаменитый хирург и акушер, пинчук Рафал Червяковский (1743-1816).

Большой и ценной была монастырская библиотека, о которой последний ректор коллегиума и его историк Антони Мошинский писал: "Библиотека монастыря насчитывала около 3 тысяч томов, состояла из произведений преимущественно латинских, французских и польских. Имела латинских классиков (...), ad usum Delphini и другие великолепные издания; собрание французских историков, особенно с XVIII века, собрание польских писателей издания Мостовского, газеты и журналы прошлого и текущего столетий. Однако так называемых "белых ворон" и очень ценных книг не имела, а инкунабул было очень мало. Важнейшие рукописи: 1) Jus canonicum в 4-ть. 2) Institutiones logicae transtulit (из Кондилака) Felicianus Paszkiewicz S.P. в 4-ть. 3) Institutiones Philosophinae (de Logica) Augustini Zylewicz S.P. в 4-ть. 4) Institutiones. Mathematicae 1764 Augustini Zylewicz в 4-ть. 5) Institutiones Philosophinae (de Physica) 1765 Aug. Zylewicz. 6) Ziemiopisarstwo Markwarta S.P. в 4-ть, и с несколько десятков теологических книг" [46, s. 149].

По количеству католических монастырей Пинск уступал самым большим городам в Речи Посполитой: Варшаве, Кракову, Вильне, Львову, Люблину, Познани, Вроцлаву, Луцку, Гданьску и Перемышлю. В Пинске преобладали нищенcтвующие монашеские ордены. Среди них своим аскетизмом выделялись босые кармелиты. "У той жа час, як усе іншыя жабрацкія ордэны, кармеліты займаліся пастырскай працай і евангелізацыяй, а таксама паглыблялі свае тэалагічныя веды" [8, с. 189].

Здание бывшего бенедиктинского монастыря в д. Городище.

Монастырь босых кармелитов основал 6 мая 1734 года на берегу Пины городской лантвойт Шимон Оссовский. Несмотря на свою короткую менее чем столетнюю историю, монастырь внес свой вклад в культуру Пинска. При нем не было учебного заведения, но там воспитывались дворянские дети-сироты. Здесь хранились богатый архив и библиотека, имевшая 190 книг. В 1832 году после закрытия монастыря в его библиотеке нашли древнюю рукопись: История города Пинска, которая была написана на старопольском языке, предположительно в XVII веке. К сожалению, рукопись вскоре пропала. Это – одна из неразгаданных тайн истории города.

По соседству, на берегу Пины, пильтинский каноник, основатель женского монашеского ордена мариавиток Стефан Турчинович поселил в 1756 г. [10, с. 200] (есть сведения, что и раньше) общину монашек, но забыл обеспечить их капиталом. Поэтому монашки жили за счет общественных пожертвований и обучением бедных девушек за небольшую плату. Орден мариавиток отвечал тогда в Речи Посполитой за женское образование. По примеру Девы Марии монашки должны были заботиться о бедных девочках и сиротах. В правилах ордена читаем: "Помещать бедных благородных сирот, не имеющих способа к жизни, и давать онным приличное воспитание и образование". В начале XIX века в монастыре был небольшой женский пансион. Думается, что такой же пансион был и в предыдущем столетии.

Князь Ян Кароль Дольский в 1695 году основал в предместье Каролин монастырь ордена коммунистов. Это был их единственный монастырь в ВКЛ. Коммунисты содержали семинарию для воспитания и обучения будущих священнослужителей. "В библиотеке Варшавского университета сохранилась рукописная книга философских работ и стихов одного из воспитанников семинарии Михаила Кодлубовского, будущего гродненского официала, написанная им в 1738-39 гг. В ней 4 трактата, посвященные различным разделам философии Аристотеля, и помещены 3 стихотворения" [12, с. 109]. Библиотека монастыря насчитывала 385 книг, в том числе Библии, напечатанные в Кёльне, Венеции, 19 хоровых бревияров (молитвенники для священников).

Костёл Карла Баромея (коммунистов) в Пинске.

В живописном месте, на высоком берегу Городищенского озера недалеко от Пинска, в 1659 году монахи-бенедиктинцы из знаменитого итальянского монастыря Монте-Кассино, основанного самим св. Бенедиктом Нурсийским, заложили монастырь. На Полесье их пригласили полоцкий воевода Ян Кароль Копоть и его жена Анна. Еще до 1662 г. здесь, в Городище, был возведен деревянный монастырский комплекс, при котором были школа, больница и библиотека. Приходская школа существовала до 1820 года. При монастыре действовало высшее теологическое и философское учебное заведение (студия) бенедиктинцев, которое было ведущим в ВКЛ. Имея девиз "крестом и плугом", бенедиктинцы особое внимание уделяли культурной и экономической деятельности. Поэтому их монастыри превращались в крупные хозяйственные и культурные центры. Отсюда и богатства Городищенского монастыря: он владел почти 1500 крепостными крестьянами и стремился расширить свои земельные владения. Так, в 40-е годы XVIII в. приор Вавжинец Булгарович захватил соседний Купятичский православный монастырь и его земли. Всё это позволило вести активное каменное строительство. В середине XVIII века более 30 лет строился новый каменный костёл, строительство которого было закончено в 1775 году усилиями аббата Станислава Клешковского (?-1814) – личности неординарной, издавший богословский труд "Forma gregs". Небольшой костёл был построен в лучших традициях итальянского барокко, а сам монастырский ансамбль на фоне живописного озера смотрелся как сказочный городок. Костёл внутри был расписан чудесными фресками, которые отображали библейские сюжеты и эпизоды истории Речи Посполитой. Их автором считается известный художник-пиар Кароль (в монашестве Лукаш) Гюбель (1722-1793), расписал до этого Любешовский пиарский костёл. Монастырь привлекал окрестных крестьян и шляхту великолепным органом. Нам известен только один органист – Казимир Потоцкий (?-1755). В 1866 году монастырь был закрыт царскими властями. Его богатая библиотека (свыше 4 тысяч томов) была разделена: книги религиозного содержания передали в духовное ведомство, а светского – в пинскую гимназию. К сожалению, этот красивый ансамбль был уничтожен немцами при отступлении в 1944 году.

В 1746 году знаменитый магнат и меценат культуры князь Михаил Казимир Огинский (1730-1800) получил пинскую экономию и приблизительно в 1752 г. стал пинским старостой. Хотя его основной резиденцией являлся город Слоним, князь часто бывал в Пинске, где у него располагался собственный двор. Кроме того, рядом, в местечке Телеханы, находилась летняя резиденция мецената. Михаил Огинский был настоящим представителем эпохи Просвещения. Часто бывал в Париже, где близко сошелся с великим французским философом Дени Дидро. Князь даже писал статьи в знаменитую Французскую энциклопедию. В своих мемуарах Дидро дал высокую оценку его музыкальным способностям. Действительно, Михаил Огинский был талантливым музыкантом и композитором. Он рассказал Дидро о покровителе Полесья – святом Андрее Боболе. Французский философ написал о святом в своем произведении "Разговор философа с женой маршала де *** ". В 1765 г. при своем дворе в Слониме Михаил Огинский создал оперный театр, капеллу и школу по подготовке балетных артистов и музыкантов. Несомненно, что свой слонимский театр он вывозил для показа представлений в любимый Пинск. А имение Гоноратин под Телеханами, где жила его сестра Гонората Огинская, становится второй сценической площадкой слонимского театра. В 1784 году король Станислав Август посетил Гоноратин. Историк Адам Нарушевич писал, что король "с полным удовольствием осмотрел сады, фонтаны и украшения дворца и внимал концерту придворного оркестра. Вечером он присутствовал на представлении оперы "Дезертир" и одного балета в празднично освещенном театре" [39, с. 33]. После 1792 г. балетная школа окончательно переведена в усадьбу Гоноратин, она имела во дворце небольшой театральный зал. Тогда в имение часто приезжал из Варшавы Михаил Огинский, сделавший своей последней резиденцией.

Князь много сделал для экономического развития Полесья. По его инициативе и в основном за его деньги были построены два знаменитых канала – Огинский (1765–1775) и Королевский (Днепро-Бугский, 1775–1784), превратившие Пинск в "полесский Ливерпуль" – в "порт двух морей". Непосредственно строительством каналов занимался приятель и доверенное лицо князя – Матеуш Бутримович (1745-1814). Не будучи полешуком, он на Пинщине пустил глубокие корни. В своем имении Кристиново Бутримович, впервые на Полесье, провел мелиоративные работы, применил передовой сельскохозяйственный опыт. Не случайно, его называли Преобразователем Полесья. После окончания строительства Королевского канала весной 1784 г. Бутримович отправил по нему в Варшаву флотилию судов с полесскими товарами: свежим мёдом, сушеными вьюнами, грибами, воском, вяленой рыбой, ячменными крупами, лоем (говяжий жир) и т. д., чем поразил население столицы и самого короля. Осенью Станислав Август сделал ответный визит на Полесье, в ходе которого в Пинске собственноручно положил первый камень в основание дворца Бутримовича, спроектированного виленским архитектором Карлом Шильдгаузом. Красавец-дворец построили только через десять лет в переходном от барокко к классицизму стиле. Во время путешествия монарха полешуки решили поразить его своими талантами. В имение Дубой под Пинском дочка пинского ловчего, паненка Куженецкая, под музыкальное сопровождение исполнила стихотворную арию "За здоровье его величества короля". Пребывание монарха в Пинске сопровождалось балами и концертами, причем местная капелла играла до рассвета. Когда король направился в имение Матеуша Бутримовича – Кристиново, то всю дорогу от Пинска украсили стихотворными надписями на четырех языках – польском, латинском, русинском и еврейском, а также триумфальными арками. Вдоль дороги стояли сотни крестьян из окрестных деревень: одни из них играли на дудочках, другие – на цимбалах, третьи пели и танцевали, инсценируя дожинки. Ремесленники показывали свои изделия, а их дети – умение читать. Станислав Август наблюдал за "танцующим простым народом", которому подыгрывали крестьяне из села Галево – "один на скрипке, а второй на цимбалах". В самом Кристиново король предложил дочке хозяина юной Юзефине (в будущем мать знаменитого художника Наполеона Орды) сыграть на клавикорде и, довольный ее игрой, "просил, чтобы музыкантку послали в Варшаву".

Дворец Бутримовича в Пинске.

В 1788 году Матеуш Бутримович был избран депутатом знаменитого Четырехлетнего Сейма. 16 апреля 1789 года, выступая на заседании сейма, он обвинил православных священнослужителей в подстрекательсвте крестьян к бунтам. Являясь патриотом своей страны, он прекрасно понимал, что для её спасения необходимо интегрировать в польское общество православных и евреев. "Вялікую вядомасць атрымаў Бутрымовіч, унёсшы на разгляд сойма прапанову "далучыць яўрэяў да мяшчанскага стану", у якой прадугледжваліся крокі, накіраваныя да лібералізацыі ўнутранага жыцця яўрэйскіх абшчын. Гэтая прапанова мела на мэце дасягненне грамадзянскага адзінства "паспалітага люду""[13, с. 40]. Реформатор был автором двух книг политического содержания. Много внимания он уделял и просвещению своих крестьян: в селе Лопатино организовал ремесленную школу, где ученики учились изготовлять замки, рессоры, кресла и другие изделия [37, с. 31].

В 1780 году был назначен пинским старостой другой ближайший приятель и сотрудник князя Огинского – писатель и переводчик Франтишек Хоминский (?-1809), автор многочисленных стихотворений и публицистических произведений, что не могло ни сказаться положительно на культурной жизни Пинска. Доказательство этому – пышный прием короля в 1784 г. с обширной культурной программой, которым руководили пинский староста Хоминский и подстароста Бутримович. Староста дал тогда бал в честь короля, который Станислав Август открыл польским танцем с женой пинского маршалка, князя Франтишка Друцкого-Любецкого. Монарх участвовал в освящении в костёле знамен конных полков, квартировавших в городе. Тогда в Пинске стояли конные полки польной и большой булавы Великого Княжества Литовского: полк Огинского и полк Грабовского, которые имели капеллы, состоявшие из нескольких медных и деревянных духовых инструментов. Так, капелла конного полка Огинского состояла из гобоистов: Бенедикта Козловского и Михала Легуцкого, а также из барабанщиков – Григория Белявского и Винцента Пётуха [9, с. 204]. Конечно, эти капеллы принимали участие в торжественной встрече короля и в праздновании именин монарха в 1791 году, когда прозвучал марш духовых инструментов. Из тогдашних городских инвентарей следует, что в Пинске жили художники: Борковский и Хведор. Как видим, перед последними разделами Речи Посполитой культурная жизнь Пинска была довольно насыщенной.

Под Пинском в имении Велятичи образовался еще один культурный центр. Королевский шамбелян Казимир Езерский пригласил великого польского историка и поэта Адама Нарушевича поработать в его полесских имениях над "Историей польского народа", которую тому заказал король Станислав Август. С 1777 по 1779 год Нарушевич плодотворно работал над своим фундаментальным произведением, большая часть которого была создана в Велятичах. Думается, что многие исторические источники королевский историк получил из богатых библиотек и архивов пинских монастырей и усадеб. Это был самый счастливый период в его жизни. Жить и работать на лоне природы – это было в духе модных тогда идей великого французского философа-просветителя Жан-Жака Руссо. Не хотелось Нарушевичу уезжать из Полесья. Но приказ его друга-короля заставил в 1779 году вернуться в Варшаву. В работе по сбору и копированию исторических материалов ему помогали – сам хозяин имения Велятичи Казимир Езерский, а также секретари историка: Фабиан Сакович и Матеуш Нелюбович-Тукальский. Фабиан Сакович (1742-после 1777) – довольно известный в то время поэт, переводчик и педагог-иезуит. Матеуш Нелюбович-Тукальский, представитель знатного полесского дворянского рода, увлекался народным фольклором и историей. "Супольнікам Нарушевіча па даследчай працы быў яго сакратар, гісторык Матэвуш Тукальскі-Нелюбовіч, які ў той час з навуковымі мэтамі шукаў "рэха мінулага" не толькі сярод архіўных дакументаў, а і ў вуснай народнай творчасці. Збіраў ён песні на Жмудзі і Літве. Спявалі яму мясцовыя "ліцьвіны" ў Любчы, Вяляцічах, дзе у 1779 г. ён жыў. Праўда, што-небудзь канкрэтнае сказаць пра яго запісы цяжка, паколькі яны не былі надрукованы, а лёс арыгінала невядомы" [14, с. 37]. В 1786 году оригинальные книги знаменитого архива – Литовской Метрики благодаря усилиям Адама Нарушевича, канцлера Александра Сапеги и подканцлера Иоахима Хрептовича были заново переплетены, в каждую книгу был вклеен печатный титульный лист и составленный метрикантом Григорием Качановским реестр документов в латинской транскрипции. Всю работу по упорядочению Литовской Метрики сделал метрикант (архивист) и королевский секретарь Григорий Качановский, имевший типично пинскую фамилию. Он в 1787 году составил "Инвентарь книг Метрики Великого Княжества Литовского". Думается, что Качановский также входил в велятичский кружок и помогал Нарушевичу.

Униатство на Полесье в XVIII веке в основном победило, но православные Пинщины не сдавались. И центром этой борьбы за выживание являлся Пинский Богоявленский монастырь. Особенно проявил себя в этой борьбе Феофан Яворский – игумен Богоявленского монастыря с 1758 по 1768 год. Понимая всю важность просвещения для сохранения православной веры и подготовки кадров священнослужителей, он открыл при монастыре начальную школу для детей пинских мещан и священнослужителей, где наряду с другими предметами изучали польский и церковно-славянский языки. Настоятель также собирал монастырскую библиотеку. При ней был богатый архив исторических документов и дарственных грамот, часть из которых относилась к временам Витовта и Сигизмунда Старого. Богоявленский монастырь пользовался большим авторитетом среди православных Речи Посполитой. Благодаря этому и влиянию Матеуша Бутримовича в монастыре в июле 1791 г. состоялась Пинская генеральная конгрегация, то есть съезд православного духовенства и мирян, на котором приняли решение о создании в стране независимой от России церкви. Однако это решение, из-за раздела Речи Посполитой, воплотить в жизнь не удалось.

"Руководство православными приходами Пинщины осуществлялось через игуменов Пинского Богоявленского монастыря. Внешним знаком их отличия были фиолетовая мантия и золотой наперсный крест. В ведении игуменов находились приходы трех протопопий: Пинской, Туровской и Давид-Городокской. В 1771 году в Пинской протопопии насчитывалось 7 церквей, в Туровской – 7, в Давид-Городокской – 13"[16, с. 76]. В местечке Давид-Городок никогда не было унии, поэтому здесь хранили традиции православного искусства. Тут трудилась целая плеяда талантливых иконописцев, резчиков, золотарей: Филипп (1663-1681), Корней (1702-1763), Кемей (1734-1735), Ярко (1734), Прокопий Гречко, Леонтий (1764). Даже, наверно, можно говорить о местной иконописной школе. Восхищают, прежде всего, замечательные резные Царские врата Свято-Георгиевской церкви (1724).

В Минске в Национальном историческом архиве нами найден интересный документ (ф. 136, оп. 1, д. 429, л. 3-6), который дает представление не только о положении православных священнослужителей на Пинщине сразу после раздела Речи Посполитой, но и о состоянии образования их семьей.

Если изучить приведенный документ, в котором основное внимание уделяется уровню образования и способности к церковному служению сыновей православных священников, то можно прийти к интересным выводам. Можно предположить, что у царских властей в 1793 году, а может и ранее, уже были планы уничтожения церковной унии. И для осуществления этого церковные чиновники прикидывали – сколько священников можно подготовить из среды местной православной молодёжи? Тогда на Пинщине дело образования священнических сыновей было поставлено очень хорошо: с 7 по 14 лет мальчики обучались русской и польской грамоте, закону Божиему дома, у своих отцов, или у приходского дьяка, или в приходских школах в Давид-Городке и Пинске. В 15–16 лет поступали в духовные семинарии в Слуцке, Пинске, в Могилёве и даже в Киеве. Похоже, что начальная школа при пинском Богоявленском монастыре, со временем, была преобразована в среднюю или даже в семинарию. Однако ещё каких-то 10–20 лет назад дело образования сыновей священников было поставлено плохо. Действительно, среди священнических сыновей старше 30 лет было много необразованных. В деле просвещения православных велика роль епископа Виктор Садковского, который прибыл в 1784 году в Слуцк и вскоре возглавил воссозданную в Речи Посполитой православную епархию, подчинявшуюся киевскому митрополиту. Он увидел низкий образовательный уровень православных священников на Полесье и во всей Речи Посполитой. По его инициативе императрица Екатерина II издала 15 апреля 1785 года указ о создании Слуцкой духовной семинарии, преподаватели которой были приглашены из Киево-Могилянской академии. Возникает вопрос: когда возникла Пинская духовная семинария? В 1785 году? Или после присоединения Пинщины к Российской империи в 1793? Более вероятен последний год. Возможно, в Пинск также приехали преподаватели из Киева. Можно предположить, что обучение в Пинской и Слуцкой семинариях велось на русском языке. Так, давид-городокский протоиерей Раславский прекрасно им владел. Думается, что после того, когда к власти в 1796 г. пришел император Павел I и прекратил массовый перевод униатов в православие, семинария была закрыта за ненадобностью.

1. Адамович С. Ансамбль монастыря бенедиктинцев в Городище под Пинском // Каштоўнасці мінуўшчыны. 2000. Вып. 3. Мн., С. 85-91.
2. Адамовіч С. Комплекс Пінскага езуіцкага кляштара // Наша Вера. 1999. № 3. С. 32-36.
3. Адамовіч С. Пінскі ордэн камуністаў // Беларуская мінуўшчына. 1997. № 3. С. 57-59.
4. Блинова Т. Иезуиты в Беларуси: роль иезуитов в организации образования и просвещения. Гродно, 2002.
5. Высоцкая Н. Іканапіс Беларусі XV–XVIII стагоддзяў. Мн., 1994.
6. Габрусь Т. Мураваныя харалы. Мн., 2001.
7. Галенчанка Г. З гісторыі царкоўна-рэлігійных адносін на Піншчыне ў XVI–XVII стст. // Навукова-практычная канферэнцыя, прысвечаная 900-годдзю Пінска. Пінск, 1997. С. 12-16.
8. Ганчарук І. Каталіцкія манаскія ордэны ў Беларусі ў 1770-х – 1820-х гг. // Гістарычны альманах. 2003. Т. 9. С. 185-196.
9. Дадиомова О. Музыкальная культура городов Белоруссии в XVIII веке. Мн., 1992.
10. Ельскі А. Пінск // Выбранае. Мн., 2004. С. 190-224.
11. Злобин Э. Из истории учреждений образования Пинщины в досоветский период // Учитель вечен на земле Полесской. Мн., 2005. С. 14-22.
12. Злобин Э. Развитие библиотечного дела на Пинщине // Берасцейскі Хранограф. Вып. 2. Брэст, 1999. С. 108-113.
13. Ільянкоў В. Нашчадак рыцара Бутрыма // Беларуская мінуўшчына. 1997. № 3. С. 38-41.
14. Каханоўскі Г., Малаш Л., Цвірка К. Беларуская фалькларыстыка. Мн., 1989.
15. Клімчук Ф. Старадаўняя пісьменнасць і палескія гаворкі//Беларуская лінгвістыка. 2001. Вып. 50. С. 19-24.
16. Костюк В. (о. Василий) Очерки по истории Православия в Пинском Полесье (X – XVIII вв.) // Запіскі Культурна-гістарычнай Калегіі імя Канстанціна Астрожскага. Брэст, 2002. С. 49-93.
17. Кралюк П. і др.. Острозька Біблія в контексті української та європейських культур. Острог, 2006.
18. Лаврык Ю. Кнігазборы Пінскага Лешчынскага манастыра // Наша Вера. 2007. № 4. С. 58-62.
19. Левшун Л. Леонтий Карпович. Мн., 2001.
20. Ліхач Т. Музычныя бурсы езуітаў на Беларусі. (статья помещена на сайте www.zmk-by.org/modules.php).
21. Ліхач Т. Каталіцкія інструментальныя капэлы Беларусі // Мастацтва. 1996. №10. С. 34-36.
22. Лявонава А.К. Старажытна-беларуская скульптура. Мн., 1991.
23. Мальдзіс А. Арганізацыя пастановак і рэпертуар школьных тэатраў // Гісторыя беларускага тэатра. Т. 1. Мн., 1983.
24. Мараш Я. Очерки истории экспансии католической церкви в Белоруссии XVIII века. Мн., 1974.
25. Марозова С. Уніяцкая царква ў культурна-гістарычным развіцці Беларусі (1596–1839). Гродна, 1996.
26. Мосейчук В. История Пинского Свято-Успенского Лещинского монастыря. Сергиев Посад, 2002.
27. Мойсиенко В. Этноязыковая принадлежность "руськой мовы" во времена Великого Княжества Литовского // Славяноведение. 2007. № 5. С. 45-64
28. Пасэ У. Адукацыйная камісія // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. Т. 1, Мн., 1993. С. 62-63.
29. Пасэ У. Асвета і педагагічная думка ў Беларусі ў другай палавіне XVII і XVIII стагоддзяў // Нарысы гісторыі народнай асветы і педагагічнай думкі ў Беларусі. Мн., 1968. С. 82-109.
30. Пуцко В. Белорусская иконопись XVI-XVIII вв. на путях европизации и фольклоризации // Белорусский сборник . Вып. 3. Спб., 2005. С. 42-55.
31. Пуцко В. Бронзовий енколпіон з Куп'ятич – чудовна ікона Богородиці // Над Бугом і Нарвою. 2000. № 4. С. 16-18.
32. Пуцко В. Резная деревянная икона пинского князя // Гістарычная Брама. 2008. № 1. С. 103-111.
33. Рошчына Т. Выданні пінскіх езуітаў (XVIII ст.) // Матэрыялы другіх кнігазнаўчых чытанняў "Кніжная культура Рэчы Паспалітай", Мн., 2002. С. 229-235.
34. Самайлюк Т. Друкарня езуітаў у Пінску // Спадчына. 2003. № 4-5. С. 96-99.
35. Самусік А. Любяшоўскі піярскі калегіум // Вялікае Княства Літоўскае: энцыклапедыя. Т.2. Мн., 2006.
36. Самусик А. Пинский коллегиум иезутов // Отдых и путешествия. 2002. № 4.
37. Федорук А. Старинные усадьбы Берестейщины. Мн., 2004.
38. Харлампович К. Западнорусские православные школы. Казань, 1898.
39. Цеханавецкі А. Міхал Казімір Агінскі і яго "сядзіба музаў" у Слоніме. Мн., 1993.
40. Шматаў В. і др. Іканапіс Заходняга Палесся XVI-XIX стст. Мн., 2002 .
41. Ярашэвіч А.А. Архітэктурна-скульптурны ансамбль касцёла францысканцаў у Пінску // Барока ў беларускай культуры і мастацтве. Мн., 1998. C 186-195.
42. Ярашэвіч А. Пінскія кляштары // Наша Вера. 1999. № 3. С. 26-31.
43. Ярашэвіч А. Пялёсткі з "Кветачак святога Францішка" // Наша вера. 2004. №2. С. 8-11.
44. Chadyka J. Kulturotwórcza rol a Unii Brzeskiej na Białorusi // Unia Brzeska z Perspektywy czterech stulec. Lublin, 1998. S. 167-177.
45. Moszyński A. O Klasztorze pińskim XX. Franciszkanów // Athenaeum. 1844. T.4. S. 37-54.
46. Moszyński A. Kronika Kollegium lubieszowskiego XX. Piarów. Krawów, 1876.

Александр Ильин
Елена Игнатюк