ЧЕРЕВАЧИЦКИЕ КОТОВИЧИ – СВЯЩЕННИКИ,
ДЕЯТЕЛИ КУЛЬТУРЫ И ПРОСТО ЛЮДИ

Глава IV.
Черевачицкий протоиерей Антоний Онуфриевич Котович.

Про такого достойного священнослужителя, как Антоний Онуфриевич Котович (1811-1876), лучше всех конечно расскажет его сын, виленский протоиерей Иоанн Котович. Нижеприведенный некролог был опубликован в газете "Литовские Епархиальные Ведомости", которую редактировал отец Иоанн, а позднее некролог был издан отдельной брошюрой¹ под криптонимом "П.І.К".

"В настоящем году [1876. - Авт.] смерть похитила из среды духовенства Литовской епархии несколько почтенных и известных своею служебной деятельностью в пользу церкви и общества лиц. К числу их, не обинуясь скажем, принадлежал протоиерей Антоний Онуфриевич Котович, мирно почивший 13 числа минувшего месяца Апреля, после продолжительной и тяжкой болезни. Покойный родился 6 Марта 1811 года, накануне, так сказать, отечественной войны, в с. Черевачицах, Кобринского уезда, в котором священствовал отец, дед и прадед² покойного. (...)

Черевачицкая Пятницкая церковь.

Домашнее воспитание покойный получил в строго церковном духе; отец и дед покойного отличались глубокою привязанностью к церкви и её установлениям, образцовым знанием церковного устава³ и церковных напевов и старались передать это своим детям. По тогдашним обстоятельствам дети священников, в большинстве случаев, общеобразовательным наукам обучались в светских школах и затем, кто из них желал, поступал в духовные семинарии. Покойный о. Антоний с братом Василием с успехом окончил шестиклассное Брестское уездное училище и в 1829 году поступил в Литовскую семинарию, в м. Жировицах, для изучения курса богословских наук; в семинарии, как видно из сохранившихся похвальных листов, покойный шёл в ряду первых учеников. 1831 год - время польского мятежа - отразился на семинарии; постоянное движение войск чрез Жировицы, частое совершение ими пред чудотворною иконою Божией Матери молебствий, к чему приглашались ученики семинарии и за тем временное закрытие семинарии и обращение зданий её под военный госпиталь, развлекали внимание учащихся и, наконец, прекратили на некоторое время учение. В 1832 году покойный окончил ceминарию с аттестатом первого разряда, и ему предстояло назначение в духовную академию, но отец покойного воспротивился этому назначению, и в академию был отправлен, если не ошибаемся, товарищ его, Ильдефонс, после Ксенофонт Говорский, известный редактор Вестника Юго-Западной Pocсии. Тогда же, в присутствии консистории, последовало официальное соглашение между покойным и его отцом на коадъюторство первого при Черевачицкой церкви. В 1834 г. 14 сентября он был посвящён епископом (потом митрополитом Иосифом) во диакона к Черевачицкой церкви, а чрез год, вследствие поданного прошения о допущении его, как имеющего уже от роду полных 24 года, к рукоположению во священника, 14-го же сентября 1835 г. он был рукоположен во священника епископом (потом архиепископом) Антонием⁴, с назначением в помощники отцу своему и с правом совместного с отцом жительства и пользования третьею частью из приходских доходов, что и в то время было не особенно выгодно. Пред увольнением к месту назначения он выдержал пред епархиальными экзаменаторами успешное испытание в знании церковного устава и ирмолойного пения и беспрекословно дал подписку в том, что будет совершать богослужение по служебнику московской печати. В должности помощника он был до 1841 года, т. е. до смерти своего отца, к которому он сохранял самое глубокое сыновнее уважение. Мир и взаимное доверие постоянно поддерживалось в их взаимных отношениях. В это время совершилось воссоединение униатов с православною церковью, которое в некоторых соседних приходах не обошлось без недоразумений; но в Черевачицком npиxoде, оно совершилось мирно, даже незаметно, благодаря верности церковному уставу наследственно сохранявшемуся настоятелями церкви и той подготовке к перемене, которую исподоволь, не спеша, вёл покойный, после данной им в консистории подписки. После смерти отца, на открывшееся настоятельское место при Черевачицкой церкви преосвященный Михаил⁵, б. епископ Брестский, рекомендовал архиепископу Иосифу покойного о. Антония как отличного священника, вполне заслуживающего означенного места, и 14 мая 1841 года, о. Антоний выполнил присягу на звание настоятеля этой церкви.

В качестве настоятеля церкви покойный отличался ревностным исполнением своей должности, много и с ycпехом трудился над устройством прихода и церкви; этому много содействовало полное, можно сказать, основательное знание прихода и прихожан, их быта, состояния, нравов, обычаев, религиозного и нравственного направления; все они выросли на его глазах, всех он знал лично; мало того он знал многих из них родословную, традиционные добрые и дурные стороны жизни и привычек, это такие условия, без которых пастырство, в истинном смысле слова, немыслимо. Но деятельность его не ограничивалась тесным кругом приходских обязанностей; ему часто давались должности и поручения, особенно по следственным делам, требовавшие усидчивых занятий и выездов из дому не на несколько дней, а на две и более недели. В 1844 г. он назначен был Кобринским вице-благочинным, каковую должность проходил по 9 августа 1849 года; благочинным в то время был настоятель Кобринского собора⁶, а за увольнением его от должности, Кобринское благочиние поручено было ведению соседнего Антопольского благочинного; и прежде и в этот промежуток времени появилась запутанность в благочиннических делах; соседний благочинный, не смотря на свою опытность и усердие, не мог управиться с делами благочиния, поступившими к нему по большей части в беспорядочном виде, имея к тому же в своём ведении до 50 церквей. Покойный о. Антоний, и по предписаниям епархиального начальства и своего благочинного, исполнял много поручений, часто очень сложных и требовавших большой осмотрительности. Он был в это время истинным помощником своему благочинному.

Епархиальный начальник оценил эти труды, и в 1846 году покойный получил первую награду - скуфью; чрез месяц, в том же году, во время бытности apxиепископа Иосифа в Кобрине и совершения им литургии в Кобринской училищной б. Базилианской церкви, на него был возложен набедренник. - Поручаемые ему около того времени следственные дела, видно, часто отвлекали его от семейства и прихода, а потому в 1848 г. он просил преосв. еп. Брестского Игнатия обходить его назначением в депутаты по следственным делам; на это был получен такой ответ: "я не мог отказывать, писал преосвященный, просьбе священников др. благочиний, которые желали именно вас иметь защитником своего дела. Это делает вам честь, и меня очень радует такое к вам доверие отдаленных даже по местужительства священников". В 1849 году покойный, предложением высокопреосвященного Иосифа, был назначен управляющим Кобринским благочинием и сотрудником попечительства о бедных духовных. Живо помнятся нам те усидчивые труды по приведению благочиннических дел в порядок, выпавших на долю покойного с этим назначением; дела были далеко не в порядке, а покойный получал, между тем, сторонние, но верные известия, что apxиепископу желательно видеть скорее устройство дел в благочинии. Особенно годичная отчётность по новым формам была для него истинным наказанием; от непривычки или от др. причин священники представляли отчётные ведомости не всегда в должном порядке; покойному очень часто приходилось самому, на основании церковных документов, составлять вновь эти ведомости; это отнимало много времена и требовало больших усилий. Тем не менее в три года он привёл благочиние в порядок: священники привыкли к правильному богослужебному чину и правильному ведению церковных документов и отчётностей. Около этого времени, ревизорами церквей замечено было, что многие священники епархии не по-надлежащему служат литургию преждеосвящённых даров и совершают др. молитвословия; вследствие сего духовенство, между прочим, Кобринского уезда, должно было, по распоряжению начальства, являться во время вел. поста частию в Кобрин, а частию в Черевачицы и под наблюдением знатоков богослужебного чина - в Кобрине священника Петра Левицкого⁷, а в Черевачицах - покойного о. Антония совершать богослужение и усвоять неизвестное или превратно усвоенное. Эта мера, сама по ceбе разумная, не всем однако же нравилась. В 1851 году покойный был уволен от управления благочинием и от сотрудничества в попечительстве; поводом к тому было следующее обстоятельство: около того времени умер настоятель Кобринского собора, и покойный, рапортуя о том высокопреосв. apxиепископу, просил о назначении на протоиерейское место Кобринского вице-благочинного, священника тогоже собора, кандидата богословия Киевской академии, Петра Левицкого, как соответствующего этому месту; на этом рапорте высокопреосвященный написал такую резолюцию (23 февр. № 365): "открывшееся место есть npoтоиерейское, и оно должно быть соединено с должностью местного благочинного. Посему оно предполагает не только способность к занятию благочиннической должности, но и предварительные заслуги. За сим предлагаю консистории потребовать сведения от управляющего Кобринским благочинием священника Котовича, не пожелает ли он сам поступить на означенное протоиерейское место; еслиж не пожелает, то представить мне своё заключение, заслуживает ли священник Левицкий сказанного места и способен ли он занять ныне же благочинническую должность, а в противном случае представить мне на это место другого кандидата".

Ещё до получения указа покойный узнал о сем и встревожился не на шутку, зная, что начальство не всегда сообразовалось с желаниями подчиненных лиц; он поспешил послать просительное письмо к преосвященному Брестскому, в котором, в виду необеспеченности причта Кобринского собора, просил заступничества при предстоящем личном свидании с архиепископом об оставлении его на предковском месте: "лучше бы я согласился жить где либо, на селе, чем в Кобрине, писал покойный. По распоряжению начальства возложенную на меня обязанность исполняю по возможности и вашему преосвященству откровенно сознаюсь, что эта должность для меня незавидна; я давно бы решился просить об увольнении меня, если бы знал, что этим не оскорбится начальство. Хлопоты и издержки по управлению благочинием мои собственные; духовенство весьма мало вознаграждает их; подобно др. благочинным, взыскивать с онаго не умею и не хочу, - свой кусок xлебa - лучше всего". Но прежде получения этого письма, преосвященный, прибыв в Вильно, имел уже с владыкою объяснение по поводу предполагаемого перемещения, после которого написал к покойному письмо след. содержания: "я весьма рад, что вполне угадал мысль и желание ваше. Да будет же вам известно, что при разговоре о предполагаемом перемещении вас в Кобрин, я утвердительно имел случай доложить высокопреосв. владыке, что это перемещение было бы для вас крайне тягостным и неудобным, и повело бы за собою не только многие лишние издержки, но и значительные потери; что вам привыкшим к сельской жизни, обзавевшимся на сем месте хозяйством, перешедшим от вашего отца и дедушки, было бы крайне тягостным расставаться с сим местом, что, наконец, должность ваша, т. е. благочинного, при многочисленных др. занятиях, вам в тягость, что вы посильно исполняете её только из повиновения высшему начальству, а не для каких либо посторонних видов. После сего дальнейшее по сему распоряжение приостановилось. О. Пётр (Левицкий) едва ли займёт открывшуюся в Кобрине вакансию; впрочем, не мало иногда зависит и от представления консистории, если только угодно будет владыке утвердить оное". Тревоги кончились тем, что, после официальной переписки, в Кобрин перемещён протоиерей г. Ошмяны, с назначением в должности Кобринского благочинного.⁸ Не смотря на формальный приём новым благочинным дел и документов - последние сданы покойным в должном порядке и целости.

Покойный митрополит помнил однако же этот отказ и при личном свидании с о. Антонием и при др. случаях выставлял на вид этот отказ от почётного назначения. Но высокопреосвящ. не забыл и трудов понесённых б. благочинным по управлению обширным (до 30 церквей) благочинием: 5-го Апреля 1852 г. он был награждён камилавкою. Свободный от дел благочиния покойный о. Антоний обратил всё своё внимание на устройство и украшение церкви; при содействии прихожан и личном его участии, вся она была вновь ремонтирована и явилась в благолепном виде; устройство нового пола, части потолка, покраска иконостаса, ремонт и покраска крыши на церкви и колокольни - производились под непосредственным его руководством; здесь он был полный хозяин. Раньше этого, было открыто новое, неподалеку от церкви, общее приходское кладбище. Покойный задумал было построить на нём часовню для отпевания усопших; но после, не смотря на трудную доставку материала из Беловежской пущи, он нашёл более полезным устроить кладбищенскую церковь. Бог благословил его намерение; - благодаря участию преосвященного Брестского, явились благотворители из Москвы; имя почтенного старца, заштат. священника Иоанна Зернова, на всегда соединено с этою церковью; иконы, священные облачения, кадило и некоторые др. предметы были доставлены о. Зерновым. Церковь эта была освящена архиерейским освящением во имя Иоанна Предтечи - Ангела жертвователя, при многочисленном собрании духовенства и стечении народа, к полной радости покойного, видевшего успешное осуществление своих забот. К довершению устройства церкви о. Зернов сделал небольшой, но вечный, вклад в церковь.

В последние годы жизни о. Антония эта церковь была вновь обшита снаружи и холщевая обойка внутри исправлена. Но обширное кладбище, лежащее между двух дорог, оставалось без ограды; в разное время прихожане свезли камень больших размеров на ограду, к устройству же её они не приступили, не смотря на все старания покойного; они боялись больших денежных затрат на этот предмет, да к тому же являлся между ними вопрос, кто из них в силах двигать такие громадные камни. Получая неоднократные предписания из консистории об устройстве ограды, покойный, зная хорошо своих прихожан, решился, по совету старосты и старших братчиков, так сказать, заставить их взяться за дело. Он объявил им в 1861 г. - первый год свободы от крепостной зависимости, что не станет венчать браков, которых тогда предполагалось много, пока не увидит устроенною ограду на кладбище. Прихожане смотрели на это предупреждение покойного, как на шутку; но встретив в нём непреклонность, решились приступить к делу; в 20-х числах сентября, три дня целыми сотнями крестьяне работали, под его руководством, около кладбища, как муравьи в своём муравейнике, и, к изумлению их соседей и их самих, дело сделалось скоро, прочно и без затрат; - было действительно много камней, для установки которых на место нужна была сила 10 и более человек. Таким образом, благодаря настойчивости покойного, явилась прекрасная ограда вокруг кладбища; браки своевременно были повенчаны и все прихожане были довольны таким исходом дела. Тогда же покойный снова задумал, благодаря сделанным в церковной кассе сбережениям, возобновить иконостас приходской ц., заменить некоторые старые и незавидной живописи иконы новыми, сделать новые резные царские врата; эту мысль он привёл в исполнение весьма удачно; из Варшавы прибыли опытные позолотчики, которые украсили иконостас и разные орнаменты в оном прочною позолотою; из Москвы были присланы, по заказу, иконы очень хорошей живописи художника Титова. Четыре месяца производилась работа, позолотчики и др. мастера жили в доме покойного, пользуясь его столом. К храмовому празднику возобновление церкви кончилось; она явилась в таком благолепии, что в то время не было в соседстве ей подобной; позолота её так хороша и прочна, что вот уже минуло 18 лет со времени возобновления иконостаса - она кажется как бы вышедшею из рук мастера несколько дней тому назад. Расходы по возобновлению церкви простирались только до 1500 руб.

Между тем, епархиальное начальство не обходило покойного своим вниманием; в 1856 году ему объявлено было архипастырское благословение за отлично усердное служение церкви, а в 1857 году, когда, по соображению митрополита, необходимо было увеличить число благочиний, дабы наблюдение за духовенством было более тщательно и благочинные, имея не большое число церквей, были бы более аккуратны в исполнении воли епархиального начальства, из Кобринского благочиния образовалось два -Кобринское и Черевачицкое (из 12 церквей) - покойный был назначен Черевачицким благочинным, каковую должность он проходил 12 слишком лет; тогда же он назначен и сотрудником попечительства. С свойственным ему трудолюбием, умением, настойчивостью и терпением принялся он за исправление возложенной на него должности.

Но в тоже время Богу угодно было испытать его особенным обстоятельством жизни. В Декабре месяце, во время тёмной и чрезвычайно бурной ночи, когда покойный о. Антоний возвратился поздним вечером из ревизии церквей, измученный и простудившийся лёг в постель, напившись липового чаю, в 12 часов ночи нанесен был страшный удар ломом в окно, близ которого отдыхал он; от удара вылетели обе рамы, и вслед за тем неизвестные люди стали врываться чрез окно в спальню. С ужасом вскочил он с постели, инстинктивно схватил близ стоявший безмен и замахнулся на грабителей; но рука изменила - окоченевшие пальцы не выпустили безмен, который, ударившись о кровать, согнулся в дугу. Услышав угрозу нападающих, он схватил висевшие, по обычаю, над его кроватью церковные ключи и выбежал чрез гостиную в людскую, затворив за собою на ключ дверь; грабители начали своё дело; из опасения противодействия они подперли снаружи кольями ставни всех окон в доме и привязали наружные двери к приложенным поперечным шестам; из дому не было никакого выхода; случись поджог, едва ли бы кто спасся. С 12 до 2 часов грабители, хозяйничали в доме и в амбаре. Помощи не откуда было ожидать, так как посад церковный вдали от деревень; в людскую из комнат собралось до 18 душ (с детьми), но под влиянием страха, доносившихся угроз и несомненного убеждения, что тут работает не мало людей, о защите нечего было и думать. Грабителя нанесли убытку более 600 руб., забрав с собою всё лучшее из домашнего скарба. Всё заграбленное пропало, не смотря на очевидные улики, а к тому здоровье покойного и его семьи заметно пошатнулось с той поры.

Под влиянием всёисцеляющего времени, впечатление от этого страшного события ослабело, и покойный попрежнему стал заниматься делами церкви и благочиния. Время, между тем, наступало весьма серьёзное; польские агитации давали уже заметные следы своего присутствия в крае, различные тревожные слухи волновали не твёрдые характеры. Покойный видел и чувствовал это и опасался, чтобы такое направление не отразилось в народе, тем более, что землевладельцы и вся провинциальная администрация состояла из поляков или же играла в одну с ними дудку. Понимая всё значение церкви в религиозно-нравственной и даже политической жизни народа, церкви - как противовеса костёлу, покойный старался о возобновлении и исправлении церквей в благочинии; и настойчивостью, и просьбою, и готовностью помочь своим посредством он много успел в этом деле; при нём несколько церквей вновь перестроено и благолепно украшено; несколько начато перестройкой и окончено в позднейшее время, так что в этом отношении, смело можем сказать, его благочиние было одно из лучших.

Для проведения своих идей в народ, польская партия завела школы при мызах помещиков и др. подходящих местах, с обучением польской гpaмоте и катихизису, - покойный внимательно следил за этим и старался парализовать эти училища чрез посредство священников, а если это было не возможно, чрез начальника губернии; польские школы, возникшие быстро, быстро и пали, уступив место церковно-приходским школам, где обучение закону Божию, славянскому и русскому языкам, церковному пению и начальным понятиям из арифметики шло под непосредственным руководством священников или избранных ими лиц; обучение детей шло в них на столько успешно, на сколько позволяло уменье учителей и сторонние занятия священников, а равно достаток в учебных пособиях; плоды этих усилий скоро обнаружились - дети крестьян стали участвовать в церковном чтении и пении, к достижению чего особенно стремился покойный, зная, что последнее обстоятельство более всего располагает народ к обучению детей грамоте. Об этих церковно-приходских школах он постоянно требовал от священников сведений, чем поддерживал в них мысль о неослабном ведении дела, которое, как он и сам сознавал и испытал, было неособенно легким.

Одновременно с польскими школами и др. манифестациями появились прокламации к духовенству и народу. Покойный в половине ноября 1861 г. получил то и другое с приложением речи, произнесённой будто бы в том же году в Холмском грекоунитском соборе, в которой дело воссоединения и деятели оного, как покойный митрополит Иосиф, выставлялись в самых чёрных красках, и в которой превозносились подвиги якобы мученичества пресловутой Макрины Мечиславской и подобно ей вымышленных и действительно существовавших лиц. Пережив уже один польский мятеж и, вполне зная дух и стремление враждебной партии, покойный не мог спокойно отнестись к этому факту. Не смотря на угрозы прокламации, он стал внимательнее следить за течением дел в благочинии; при личных свиданиях с священниками он внушал им: при встречах с панами и их клиентами, вести себя как можно осторожнее, не допускать лишней вызывательной болтовни, чаще совершать богослужение, ближе стать к народу, внушать ему избегать посещений костёлов и более благоразумным из прихожан объяснять значение костёльных и т. п. польских манифестаций. Полученный же из польских рук "гостинец", как он выражался, покойный отослал в Гродно к преосвященному Игнатию, присовокупив при этом своё мнение, что в такое смутное время духовенство ожидает от высокопр. митрополита твёрдого слова, хотя бы в форме окружного послания, которое может оказать на духовенство огромное влияние, ослабив в нём страх пред грядущими событиями и стройно направив его деятельность к одной цели. Преосвященный не замедлил отвечать, что подоб. прокламации он сам получил, что присланные прокламации, а равно и заявление покойного немедленно высланы высокопр. митрополиту. Не посвящённые в канцелярские тайны, мы не знаем, имело ли это заявление покойного о. Антония связь с последующим распоряжением митрополита; довольно того, что чрез месяц, 19 декабря, митрополит обратился к духовенству епархии с так называемым предписанием, в котором он объяснял истинный смысл унии и давал наставление духовенству и в частности благочинным, как действовать среди смут и ложного направления времени (напеч. в Лит. Еп. Вед. 1863 г.). Покойный сердечно радовался осуществлению своего предположения и тому облегчению, какое сделано благочинным указаниями предписания.

В том же 1861 году, в месяце июне, покойный был награждён наперсным крестом, который был ему прислан на место; радуясь награде, он не менее того радовался освобождению от убыточной поездки за наградой в Вильну.

Тревожный 1863 год прошел благополучно для благочиния; в одном только приходе, повстанцы излили злобу над беззащитными крестьянами. Покойный о. Антоний 11 мая снова получил из почты письмо угрожающее "немедленною карою пред трибуналом ойчизны", если он не прекратит своей зловредной деятельности. Из предосторожности, это письмо чрез б. смотрителя Кобринского дух. училища было выслано на имя б. ректора Литовской семинарии с просьбой передать митрополиту. Полное спокойствие духа, обычный порядок жизни он точно сохранял во всё это время, считая укрывательство по ночам и т. п. вредным и для себя и в глазах противников, внимательно следивших за жизнью духовных.

С ослаблением мятежа покойный стал хлопотать о закрытии Крупчицкого и Збироговского почти безприходных костёлов, находившихся в благочинии, об обращении самих костёлов в православные церкви, а угодий частью в пользу соседних причтов, в ведение коих поступали костёлы, а частью на поддержание костёлов по обращении их в церкви, об изъятии из Збироговского костёла, даже по обращении его в церковь, статуи Спасителя, с растущими будто бы на голове волосами, чему верил народ; такое ходатайство имело полный успех.

С переустройством края после постигшего его политического потрясения, многое, что находилось в ведении духовенства, как напр. народные школы, постройки церквей и т. п., перешло в ведение особых учреждений; вследствие чего труды благочинных, в том числе и покойного, хотя не совсем, а все-таки много облегчились. Покойный после того обратил своё внимание на точное исполнение распоряжений начальства, вызываемых быстро сменяющимися событиями, часто целые дни просиживал над чисто канцелярскою работою. Между тем, не столько время, сколько труд и отчасти семейные и родственные несчастия положили на его лице отпечаток - он поседел, лицо его покрылось морщинами, он немного сгорбился.

В 1869 году он возведён был, по утверждению Св. Синода, в сан протоиерея и в том же году получил увольнение от должности Черевачицкого благочинного, прослужив в ней более 12 лет. В 1870 г. в заседании Кобринского уездного комитета общественного здравия, по случаю существовавшего тогда повсеместного падежа скота, он избран был попечителем в местной Прусковской волости; в том же году, после ревизии церквей Кобринского уезда преосвященным Иосифом⁹, б. епископом Ковенским, покойному объявлена была признательность епархиального начальства за усердное служение церкви. В 1872 г. он был Высочайше награждён, за 12 л. прохождение, с особенным усердием, должности благочинного, орденом св. Анны 3-й ст. В этом же году, он был аттестован с весьма хорошей стороны ревизовавшим тогда церкви Кобринского уезда преосвященным Евгением¹⁰, б. епископом Брестским. В этом же году, вследствие постигшей его болезни, имевшей тяжёлое, но продолжительное течение, в видах спокойствия и облегчения от трудов, с утверждением Его Высокопреосвященства, покойный взаимно обменялся приходами со своим сыном, свящ. Андроновской, в 5 верстах отстоящей от с. Черевачиц, церкви. И здесь покойный, насколько позволяли ему силы и здоровье, с прежнею добросовестностью относился к своему служению; но болезнь усиливалась, и он, не желая и себе и другим бытъ в тягость, вышел в заштат, с причислением к Черевачицкой церкви, при которой он прослужил до 40 лет.

Рассматривая жизнь почившего как священника и руководителя своего прихода, мы находим в ней много фактов достойных внимания и памяти. О его деятельности на пользу народного образования в приходе - деятельности бескорыстной и неутомимой, в духе православия и русской народности, сделан верный отзыв в статье: "Очерк хода грамотности в Черевачицком приходе, до 1865 года", в газете День 1864 г. № 16. Заметим здесь кратко, что, благодаря хлопотам покойного пред администрацией и влиянию на народ, подорваны и сами собою закрылись польские школы, заведённые помещиками Ш. и З.¹¹, вновь открыты, под его наблюдением, школы в дер. Суховчицах и Ластовках, закрывшиеся только после заведения Черевачицкого народного училища, устроено палатское училище в с. Батче, отделение народного училища в с. Литвинках. Под Черевачицкое училище, предполагаемое по его мысли близ церкви, но не по мысли некоторых из прихожан, поддержанных своим начальством, одержимым духом разных проектов и желавшим устроить школу по дальше от церкви при дер. Мельниках - он выхлопотал у палаты государств. имуществ обширный плац и огород наставнику; вслед за тем здесь воздвигнут училищный дом, с общею квартирою для приходящих учеников; дом этот строился под наблюдением выбранного хозяина крестьянина, при деятельном руководстве и указаниях покойного, и вышел одним из лучших училищных домов в губернии, как показано было в своё время в отчёте дирекции народных училищ.

Для чтения грамотных крестьян учреждена им, без пособия от прихожан, безмездная церковная библиотека. Грамотных мальчиков он приглашал на клирос для чтения и пения церковного, даже обязывал их к тому, и этим ещё больше возбуждал к обучению грамоте.

В зимние дни, между утреней и литургией, когда прихожане заходили в дом священника обогреться, покойный, если бывал свободен от случайных обязанностей - приходил в людскую, где любил побеседовать с народом, всегда при этом рассказывал или же прочитывал назидательные рассказы из "Странника, Домашней беседы и Руководства для сельских пастырей"; посетителям подоб. рассказы очень нравились; часто при этом задавались ими вопросы, на которые покойный отвечал, поддерживая их внимание и сообщая им новые сведения. Это были своего рода воскресные беседы, только без лишних затей и громких названий. Когда было вполне устроено Черевачицкое училище, и в псаломщики поступил кончивший курс семинарии, младший сын покойного - тогда последний эти беседы вёл в школе, по правильно задуманному плану, между утреней и литургией.

Как священник он любил церковь и её уставы всей душой. Частое, благоговейное и отчотливое служение, без торопливости и пропусков, с строгим соблюдением указаний устава - всю жизнь отличало его; прихожане глубоко ценили такую его любовь к церкви и богослужению; особенно в храмовые и великие праздники вся его забота была направлена к тому, чтобы обстановкой и порядком богослужения вполне удовлетворить религиозному чувству народа. Следуя давнему обычаю своих предместников, он строго соблюдал особенности в Богослужении, сохранявшиеся в Черевачицкой церкви с давних пор; так - благовест ко всенощной в Рождество Христово начинался в два-три часа ночи, и всенощная служба совершалась при обычном многолюдном собрании прихожан, из коих многие эту ночь, после кутьи, проводят без сна; литургия в этот день бывала раньше обыкновенного. Тот же порядок соблюдался и в день Богоявления, с тою разницею, что обедня начиналась тотчас после всенощной и не раз крестный ход на pекy начинался с рассветом дня. Канон св. Андрея Критского, или по местному выражению "поклоны", был весь пет по особому напеву; только с ослаблением сил покойный допускал чтение некоторой части канона; последование страстей, начиналось с 9 часов вечера и продолжалось до часу и двух ночи; светлая заутреня начиналась с 12 часов ночи и т. п. При отпеваниях священников покойный был верен уставу до последнего стиха. Отступлений от устава, а тем более небрежное служение в церкви он просто ненавидел и строго осуждал.

Как руководитель паствы он редко опускал литургию без проповеди; вначале он проповедовал на простонародном языке, пользуясь Почаевским изданием народных проповедей, а потом - проповедями на малорусском языке В. Гречулевича¹²; в том и др. случае, он делал исправления применительно к духу и потребностям прихожан; но со времени заведения школ в приходе, он стал говорить народу поучения понятным русским языком; после него осталось множество проповедей, писанных его рукою; проповеди эти не длинны и не сложны, развивая одну какую либо догматическую истину или нравственное правило, и были применимы к жизни прихожан; иногда его поучения заключали в себе строгое порицание дурных явлений и привычек в прихожанах. Следуя апостольскому правилу: настой благовременне и безвременне, обличи, запрети, умоли - он назидание прихожан не ограничивали церковью; при всех случаях жизни прихожан и при свиданиях со многими ли то или с отдельными лицами из них он, не обинуясь, когда нужно было, и обличал и умолял; правда, это многим не нравилось, но в искренности его слова и внушений никто не сомневался. К нему постоянно обращались прихожане за советами и наставлениями в разных затруднениях жизни и несогласиях между собой, и покойный, в пределах законности, давал им советы, решал их споры и часто ходатайствовал за них пред чиновными лицами и т. п.; но этим были не довольны те, коих обнаруживались тёмные дела. Предостережения его, основанные на знании прихожан, часто буквально исполнялись в жизни прихожан, кои искали у него совета или решения в своих недоумениях.

Как отец семейства - это был добрейший и примернейший отец. Бог благословил его заботы о воспитании детей полным успехом; четыре сына его священниками; дочери вышли в замужество за священников, один сын обучается ещё в прогимназии. С неменьшим, смело скажем, усердием он заботился о воспитании и пристроении осиротелых детей своего брата Василия, и он имел утешение видеть благоприятное осуществление своих усилий и ходатайств. К родным он относился одинаково ко всем, не различая достаточных и недостаточных, образованных и необразованных, желал и требовал только одного - честного и справедливого отношения к делу - при всех возможных случайностях в семейном и родственном быту. Трезвый и воздержный до строгости, соблюдавший скромность в одежде и пище, чуждый пустых обычных теперь в собраниях развлечений, степенный и серьёзный в суждении о людях и их поступках, всей душой ненавидевший в людях лёгкое отношение к своему званию и служению, он старался подобные чувства и подобное направление внушить своим детям.

Как сосед он отличался гостеприимством; и гость, и его возница и лошади одинаково составляли предмет его заботы; излишества при этом он не допускал, так как вообще он не был человек богатый, в смысле человека денежного, и не умел копить денег, которые отдавались на насущные потребности; он был просто достаточный, зажиточный хозяин, имевший всё в доме для всякого обихода. Никогда он не отказывал в coвете и содействии, если того требовали обстоятельства соседей; с ними он жил мирно, пользовался с глубокою благодарностью добрым содействием и помощью соседей священников во время пасхальной исповеди прихожан и при др. случаях, и, со своей стороны, чем мог, платил за такое внимание их.

В 1871 г., по случаю задуманного дела постройки причтового дома, пришедшего в совершенную негодность, и допущенной при этом неосторожности церковного попечительства, коего председателем он был, обсуждавшего и решившего это дело в положительном смысле, но не составившего по оному акта о способе сбора денег на сей предмет, дана была возможность злонамеренным людям, подстрекаемым со стороны, подать жалобу на покойного. Можно себе представить негодование и скорбь его, не имевшего в протекшей жизни никакого пятна на своей деятельности и сделавшегося жертвою в руках недостойных, не многих впрочем, лиц. Пошли обычные следствия с дополнениями; покойному не было от этого легче; сопряжённые с этим делом волнения душевные усилили болезнь - каттар желудка. И что же? Во время производства дела, предположенные постройки произведены, те же коноводы были хозяевами - строителями, собирали деньги и воспользовались прежде собранными! Покойный, не смотря на сторонние убеждения, по благодушию своему уступил по необыкновенной дешевизне материал, сбережённый годами, для этого же дома. Дело, тянувшееся около четырёх годов, кончилось накануне, так сказать, смерти покойного, без последствий. На следствии выяснилось, что многих из якобы подписавших приговор на сходе не было, другие если и подписывали, то сами не знали точно, что подписывают, иным с угрозой было приказано подписать, показывали также некоторые, что сам писарь руководил пером подписывавших приговор, иные же ссылались на небывалые факты, сами зачинщики ссылались на свидетелей умерших 18 лет тому назад...

Болезнь свою покойный перенёс с истинно-христианским терпением. "Бог дает терпение, боли как бы не чувствую, но замечаю общую слабость в организме", говорил он. В течении болезни, он постоянно читал духовные журналы, книги и газеты, прочитал всю Библию ветхого завета в русском переводе и толковое Евангелие от Матвея. Слух притупился значительно, но глаза ему не изменили до конца: "это мое счастье в таком моём положении, что могу читать без утомления; беда была бы мне, если бы и глаза, подобно слуху, ослабели". Любовь к молитве и к храму не оставляла его и в болезни; лишь бы почувствовал хоть малейшее облегчение - тотчас же, не смотря на просьбы домашних, еле передвигая ноги, отправлялся в церковь, к служению. Приехав за месяц до смерти, 6-го марта - день ангела покойного, день назначенный им для соборования, я к изумлению моему нашёл его в церкви, на клиросе, между тем как за два дня пред сим, он, казалось, совершенно умирал. Соборование совершено было семью священниками, и покойный в то время то сидел, то стоял.

В среду великую он в третий раз в вел. посту исповедовался и причащался; в четверг - последование страстей отстоял в церкви до конца, в вел. субботу тоже был у Богослужения, но в неделю Пасхи был только на светлой утрени; вследствие слабости, он был принесён братчиками домой, и уже почти не поднимался с постели. Вследствие усилившейся болезни он прямо заявил, что смерть не скоро заставит ждать себя; посетивших его сыновей он просил непременно отслужить соборне во вторник Фоминой недели "последнюю" при его жизни литургию и панихиду о памяти родных, так как в этот день он всегда служил, а теперь этого уже не в силах сделать. Желание его было исполнено; но едва сыновья пришли из церкви, как с покойным случился обморок, бывший следствием паралича правой половины организма; сознание хотя и сохранилось, но языком он уже не владел. В 10-м часу ночи 13 апреля, он мирно кончил жизнь, напутствуемый молитвами окружающих смертный одр его жены, сыновей и др. 15 апреля был совершен старшим сыном покойного, протоиереем Виленского Пречистенского Собора, в сослужении 16-ти священников, вынос тела в церковь, а 16-го числа им же совершена была литургия, в служении 6-ти священников и одного диакона, при не малом собрании народа. Отпевание совершал протоиерей Кобринского собора Лев Пашкевич¹³ с совершавшими литургию и прочими священниками - всех совершавших отпевание было 28 человек с диаконом, и все они были в светлых облачениях из ризницы Черевачицкой ц., устроенной заботами почившего. Отпевание совершено было, по обычаю покойного, без пропусков; во время оного сказаны были две речи: благочинным Ф. Павловичем¹⁴ и свящ. И. Корнатовским¹⁵. Было 3 часа по полудни, когда гроб был опущен в могилу, устроенную по указанию покойного на кладбище.

К отпеванию прибыли все дети почившего. Проливной дождь ночью, непостоянная погода и наступавшее 17-ое Апреля помешали ещё нескольким священникам прибыть на похороны, дабы воздать последний долг почившему. Мир праху твоему почивший о Господе пастырь!".

Дополним некролог по заслуженному черевачицкому протоиерею следующей информацией:

По другим документам,¹⁶ воспитанник дьячковского училища, священнический сын Антоний Котович 25 сентября 1835 года был рукоположен греко-католическим епископом Антонием Зубко во священника Вистичской церкви Брест-Литовского уезда, а вскоре молодого иерея перевели в Черевачицкую церковь.

Как писал Иоанн Котович, его отец создал в Черевачицах церковно-приходскую школу, которую вскоре преобразовали в народное училище. В 1866 году оно располагалось в доме упразднённого волостного правления, в нём обучалось тогда 38 мальчиков и 4 девочек. Учителем был крестьянин Гродненской губернии Андрей Емельянов, который окончил Молодеченскую учительскую семинарию.

Многих трудов стоило Антонию Котовичу строительство кладбищенской церкви:

Кладбищенскую церковь освящал дядя черевачицкого священника, епископ Брестский Игнатий Железовский:

Московский священник Иоанн Зернов много помогал не только кладбищенской церкви, но и Черевачицкому приходскому храму. Он дружил с епископом Брестским Игнатием.

Стоит отметить, что Антоний Котович владел небольшим имением Теляков (около 50 десятин) в Озятской волости Кобринского уезда, в котором в 1858 году было семь крепостных: 4 мужчины и 3 женщины. В 1890 году это имение Котовичам уже не принадлежало.

Певица Надежда Бельская (Белевич)
в опере "Черевички"

Антоний Котович женился на Иулиании Ивановне Кунахович (1815-1907), дочери блуденского греко-католического священника. Кунаховичи - тоже довольно известный священнический род на Полесье. У супружеской пары было пять сыновей и шесть дочерей.

Старшая дочь Мария Антоновна Котович (1834-1920) вышла замуж за брестского протоиерея Иоанна Иосафовича Григоровича²³ (1829-1911). Их старший сын Алексей Иванович Григорович (1855-1903) работал преподавателем гимназии в Лодзи. Младший сын Михаил Иванович Григорович (1867-?) в 1905 году был капитаном и ротным командиром 67 Тарутинского пехотного полка, воевавшего тогда на Дальнем Востоке, его жену звали Евгения, девичья фамилия которой нам не известна. Младшая дочь Екатерина Ивановна Григорович (1864-1926) была замужем за офицером Григорием Георгиевичем Морозовым.

Старшая дочь брестского протоиерея Анна Ивановна Григорович вышла замуж за чиновника Даниила Андреевича Белевича²⁴ (1852-?). Их дочь Надежда Даниловна Белевич (1879-?) была известной оперной и концертной певицей (меццо-сопрано и контральто), выступавшая на сцене под псевдонимом Надежда Бельская. В 1898-1903 годах она обучалась пению в Московской консерватории. Выступала в Москве (Сергиевский Народный дом, 1909-12; Опера Сергея Зимина 1913, Большой театр, 1918-26), в Харькове (1914-15), в Киеве (1915-16). Она вышла замуж за известного оперного певца (тенора), режиссёра и педагога Фёдора Фёдоровича Эрнста (настоящая фамилия Эрнест, 1871-1939). Он в 1914 году гастролировал в Лондоне в составе Русской оперной труппы Сергея Дягилева, был солистом и режиссёром Большого Театра в Москве, а в конце жизни преподавал в Московской консерватории. У них была дочь Ольга Фёдоровна Эрнст.

Певец Фёдор Эрнст в опере
"Майская ночь"

Юстина Антоновна Котович (1843-1913) вышла замуж за священника Павла Ивановича Михаловского (1838-1915). Этому большому семейству посвятим несколько глав нашей книги.

Мужем Елены Антоновны Котович (1847-1903) был Василий Феофилович Красковский (1848?-1910), священник, служивший в подляшском селе Левкове (тогда Волковысский уезд Гродненской губ.). Вообще священнический род Красковских дал много известных политических и культурных деятелей. Так, Фома Красковский (1802-?) родной брат деда левковского пастыря, был основателем первой библиотеки в Гродно, секретарем губернатора и руководителем польского восстания 1831 года в Гродненской губернии, его воспоминания о восстании в Беловежской пуще изданы в Париже в 1836 году. Родной брат левковского священника Ипполит Феофилович Красковский (ок. 1845-1899) - довольно известный русский писатель и журналист конца XIX века. Племянник братьев Иван Игнатьевич Красковский (1880-1955) - выдающийся белорусский педагог и политический деятель эпохи создания Белорусской Народной Республики. К слову, побывавший и на посту заместителя председателя правительства Украины времён гетмана Павла Скоропадского. Да и один из сыновей левковского священника также оставил след в истории Беларуси: врач Антон Васильевич Красковский (1877 - после 1945) - известный политический и церковный деятель, автор нескольких книг по медицине и истории, в частности, книги о священнике Василии Антоновиче Котовиче. Умер Антон Красковский в США. С его дочкой Ниной Антоновной Красковской дружила внучка о. Василия - Марина Котович. У левковского священника было ещё два сына - Иван и Виктор. Протоиерей Иоанн Васильевич Красковский (1873-1936) после революции служил в Варшаве и Вильне, был членом Виленской духовной консистории. Его жена Елизавета Иосифовна Калинская (1877-?) была родной сестрой жены черевачицкого священника Иоанна Павловича Михаловского. Священник Виктор Васильевич Красковский (1875-1956) служил в Виленской губернии, а в советское время - в Литовской ССР. У левковского священника было так же три дочери - Ольга Васильевна Красковская (1869-1930), Анна Васильевна Красковская и Александра Васильевна Красковская.

Три дочери черевачицкого протоиерея Антония Онуфриевича Котовича умерли совсем молодыми: Агафия Антоновна Котович (1838-1854), Александра Антоновна Котович (1851-1853) и Анна Антоновна Котович (1855-1873). Все они похоронены на Черевачицком кладбище.

Примечания

1. П.І.К. Протоиерей Антоний Котович. - Вильна, 1876.
2. Как видно из вышеприведённого королевского привилея прадед о. Антония там не священствовал.
3. Церковь в с. Черевачицах, не смотря на унию, сохранила чисто православное устройство: иконостас с царскими дверями, литургия с "переносом" т. е. великим входом, и др. чисто православные обычаи сохранялись благодаря священникам, в чистоте древнего установления.
4. Греко-католический епископ, после православный архиепископ Антоний (в миру Антоний Григорьевич Зубко, 1797-1884).
5. Православный епископ Брестский, а после архиепископ Минский Михаил (в миру Михаил Алексеевич Голубович, 1803-1881).
6. О. Пётр Шостаковский.
7. Протоиерей Пётр Яковлевич Левицкий (1819-1898).
8. Протоиерей Андрей Черняковский (1802?-1877).
9. Епископ Иосиф (в миру Иван Михайлович Дроздов, 1824-1881).
10. Епископ Евгений (в миру Николай Шершило, 1826-1897).
11. Наверно, помещики Шадурские и Задарновские.
12. Василий Яковлевич Гречулевич (1791-1870) - протоиерей, автор известной книги "Проповеди на малороссийском языке".
13. Лев Келестинович Пашкевич (1825?-1894) - кобринский благочинный (1861-1874).
14. Феофил Иванович Павлович (1837-после 1904) - священник Степанковской церкви, черевачицкий благочинный (1873-1883), дальний родственник Котовичей.
15. Иосиф Корнатовский (1825-1893) - священник Верхолесской церкви.
16. Записки Иосифа Митрополита Литовского. - СПб., 1883. - Т. III. - С. 207.
17. Село Шпановичи - ныне в черте Бреста.
18. Василий Серно-Соловьевич (1800-1869) - брестский протоиерей.
19. Литовский государственный исторический архив (далее - ЛГИА). - Ф. 605. - Оп. 2. - Д. 1952. - Л. 1.
20. ЛГИА. - Ф. 605. - Оп. 2. - Д. 1952. - Л. 9.
21. Архиепископ Литовский и Виленский Иосиф (Семашко).
22. ЛГИА. - Ф. 605. - Оп. 2. - Д. 1952. - Л. 13.
23. Его отцом был Иосафат Григорович (1783-?) - настоятель Страдечской церкви Брест-Литовского уезда.
24. В 1877 г. окончил Киевскую духовную академию. С 1877 по 1894 г. был смотрителем Жировицкого духовного училища, его деятельность на этой должности очень положительно оценивалась современниками. В 1890 г. был вдов. Наверно, его жена умерла в 1879 г. при родах.