Алексей Дубровский

Забвение

В последние годы в нашем обществе ненавязчиво насаждается мнение о потере высоких идеалов после развала СССР. В тоже время почему-то с оглядкой говорится о правдивой истории Беларуси, ее героях. С одной стороны, подчеркивается толерантность белорусов, веротерпимость, вековая многонациональность жителей, а с другой - как-то все это глухо входит в жизнь на примере конкретных событий и людей.

Всего 123 года прошло после восстания Калиновского. Его участниками мы видим на Полесье Рамуальда Траугутта, подполковника царской армии в отставке, и белорусскую писательницу Элизу Ожешко. Они были настоящими друзьми. Траугутт возглавил полесский повстанческий отряд, она обеспечивала тылы: организовала с подругами в имении Божидар госпиталь, собирала продовольствие, одежду, медикаменты. В один из летних жарких дней я наведался в центр давно отшумевших событий. Не торопясь, со скоростью 15 км/час, ехал на велосипеде по дорогам и тропинкам Полесья. Интересные разговоры со стариками, остановки в старых имениях, на кладбищах, обращение к истлевшим картам, малоизвестным книгам воспоминаний дали мне возможность прикоснуться не только к минувшим событиям, но и к судьбам людей. К сожалению, я не встретил бывших хранителей тайн глухих полесских лесов и болот - лесников довоенных времен. Все они в 1939-40 годах оказались далеко на востоке, и мало кто вернулся к своим очагам. Прошли годы, стёрлись из памяти людской беспокойные времена, а с лица земли могилы, где покоились герои, бросившие вызов самому мощному государству в мире. Чего им недоставало? Были дворянами, о колбасе, грубо говоря, не беспокоились. Только ли себе хотели свободы? Конечно же, думали и о простых полешуках, положение которых в государстве было нелёгким.

У меня была надежда найти что-либо забытое, ненаписанное ещё об этих событиях. На украинской стороне, в Любешовском районе, им оказался участок леса, абсолютно не похожий на когда-то существовавшее кладбище, где были захоронены повстанцы. Один куст сирени и поставленный в прошлом году кем-то из поляков крест говорили о бывшем кладбище.

Одно из таких мест поразило одновременно величием подвига, большой любовью к Родине и... полным забвением. Южнее города Дрогичина есть деревня Новая Попина. В 1836 году там было имение Яна и Стефании Жуков - лучших друзей Траугутта и Ожешко, их единомышленников, активных участников восстания. Имение Петра Ожешко, мужа Элизы, было всего в трех километрах от Попины, в Людвиново. Осенью 1836 года оба имения были конфискованы, а хозяева высланы в Сибирь за помощь повстанцам.

Не одни они туда уехали. Как-то Стефания Жукова поделилась с Элизой сокровенным: собираюсь в Сибирь к мужу. В сердцах женщин смешалось все: любовь, долг перед мужьями и Отечеством, преданность высоким идеалам. Чего в этом было больше: трагедии, любви, счастья? Все были молодыми, красивыми. До восстания собирались у кого-нибудь читать стихи, танцевать, обсуждать петербургские новости, где регулярно кто-нибудь бывал. Пришел час испытаний, и молодые женщины, невесты не задумались, как себя вести.

Уехали в Сибирь, разделили участь мужей княжна Юзефа Гедройц, Сабина Еленская, Стефания Крупская, к Александру Оскерко уехала невеста Теодозия Грабовская, к Флориану Ожешко - Гелена Малькевич, Пётр Чекотовский обвенчался в Лукишской тюрьме (г. Вильно) с Казимирой Булевской, и оба были отправлены в ссылку. К Франтишку Булевскому уехали жена, дочь и повар.

Мне непонятна тишина в обществе по этому поводу. Молчат поэты, радио, телевидение, нет экскурсий в Полину. Да, именно здесь, в центре деревни, на заброшенном католическом кладбище, обнаружил я поверженные памятники Яну и Стефании Жукам. Они вернулись из Сибири. Умерли, один в 1890 году, другой в 1898-м. На памятнике Стефании вижу надпись: "Доброй пани. Опекунке бедных". Кругом руины, позор. О такой ли памяти думали, мечтали они?! Бедные и угнетённые до сих пор не поняли их подвига. Боже, в какую духовную пропасть мы брошены! Народу ни тогда, ни сегодня не нужны были их порывы к свободе. Надеюсь, что их высокородный дух будет востребован нацией. Их могилы стоят нашей памяти.