Приватизированная история белорусской литературы XIX века
или дело литературного погромщика Лукаша Бенде живет и процветает

Ещё в 2000 году профессор Нина Мечковская высказала идею, что белорусский писатель Винцент Дунин-Марцинкевич не является автором знаменитого водевиля "Пинская шляхта". Мне её доводы показались довольно убедительными. Я стал искать жителя Пинска третьей четверти XIX века, который мог быть автором замечательного произведения. Лет восемь назад выдвинул гипотезу, что пьесу мог написать директор пинской гимназии Стефан Куклинский. Статья с этой гипотезой висела в Интернете пять лет, но мой теперешний оппонент, профессор Варшавского университета Николай Хаустович на неё не обращал никакого внимания. Теперь я понимаю, почему. Моя гипотеза основывалась на логических рассуждениях и не опиралась на архивные документы. Поэтому профессор не видел в ней никакой опасности, а только игру моего ума, на которую можно было не обращать серьёзного внимания.

Но за прошедшее время известный языковед-диалектолог, крупнейший специалист по полесским говорам Федор Климчук доказал, что "Пинская шляхта" написана на говоре села Купятичи под Пинском. Кроме того мною в Национальном историческом архиве в Минске были найдены документы, которые косвенно указывали на то, что автором пьесы мог быть купятичский священник, писатель и фольклорист Дмитрий Булгаковский. Свою новую гипотезу я изложил в "Краязнаўчай газете". Чуть ли не на следующий день после выхода газеты профессор Хаустович засел за погромную статью, в которой придирался к каждому моему слову и представил меня чуть ли ни дебилом, которому им было даже запрещено выдвигать гипотезы. После той статьи он успел написать ещё пару статей, посвященной моей "никчемной" гипотезе. Если моя гипотеза так дебильна, то зачем такие ответные титанические усилия. Но и этого мало: недавно прочитал на сайте профессора новую его статью "Пра артыкул Аляксандра Ільіна "Кропку ставіць пакуль рана"" в рубрике "Полемика", которую я бы посоветовал переименовать в "Мочение в сортире" или "Полемика в стиле Лукаша Бенде", что ближе к истине. В новой статье профессор Хаустович уже призвал в новый "крестовый поход" против меня всех маститых белорусских литературоведов, чтобы мочить дебильного автора с его никчемной гипотезой. Слишком большая честь для дебила и его такой же гипотезы. Наверно, у профессора уже своих аргументов и иезуитских методов дискуссий (да простят меня уважаемые иезуиты) не хватает. Однако буду объективным, есть в этой статье и один светлый момент: мне милостиво, наконец, разрешили выдвигать свои гипотезы.

Я не против полемики и дискуссий, я против мочений в сортире под видом научной статьи. Мне приходилось дискутировать со многими известными учёными, но полемика всегда велась на равных - с уважением позиций друг друга. Да и их целью было нахождение или приближение истины, а не моральное уничтожение своего оппонента. Недавно профессор Олег Латышонок выступил против моей гипотезы о том, что писатель Плакид Янковский - автор "Рассказов на белорусском наречии". При этом приводит не голословные обвинения, не мантры советского литературоведения, а нормальные аргументы в уважительном тоне. Он меня убедил, что Плакид Янковский не является автором, я пришел к выводу, что на роль автора более подходит другой православный священник. За что большое спасибо профессору Латышонку.

Но уважаемый Николай Хаустович ведет себя в "дискуссиях" как бог, если не Иисус Христос, то бог белорусского литературоведения, который всё знает и никогда не ошибается, а своих оппонентов считает, если не демонами, то откровенными дебилами, неспособными сделать, хотя бы одно правильное суждение. За 20 лет работы в архивах пяти стран мною собраны тысячи и тысячи документов по истории Брестско-Пинского Полесья, думаю, что такой коллекции документов нет ни у кого, в том числе и у профессора Хаустовича. И это дает мне право: и выдвигать свои гипотезы, и на равных вести дискуссии с уважаемым профессором.

Любимый метод ведения со мной дискуссий у профессора Хаустовича - метод ловли блох. Известно, что не ошибается только бог (профессор Хаустович), или тот, кто ничего не делает. У любого исследователя можно найти какую-нибудь несущественную ошибку (блоху), но только у профессора Хаустовича пойманная блоха - это убедительное доказательство того, что вся теория его оппонента ошибочна. Поймал профессор блоху и посвятил ей полустраничную филиппику в адрес дебильного исследователя. Вот - суть его полемики. Специально, чтобы несколько образумить профессора Хаустовича, я нашел несколько блох даже у него - бога литературоведения. Наверно, зря сделал - не образумил его, не заставил глянуть на себя в зеркало, а только ещё больше разозлил. Теперь он призывает ловить моих блох всех белорусских литературоведов, в том числе и академиков, не понимая, что ловля блох - несолидное дело для серьёзных учёных.

Если быть объективным, то профессор Николай Хаустович, по моему мнению, сейчас является одним из крупнейших специалистов по истории белорусской литературы XIX века, книги которого я сам с интересом читаю и использую в своих исследованиях. К сожалению, литературовед, осознав своё лидерство, стал считать историю белорусской литературы этой эпохи своей частной собственностью, своей епархией, в которую другим, особенно не литературоведам, влезать непозволительно и опасно. Например, петербургский профессор, биолог Дмитрий Виноходов в своей статье в журнале "Arche" (2009, № 11-12) высказал интересную идею об истоках образа Плачки в произведении Яна Борщевского "Шляхтич Завальня", даже, на мой взгляд, более интересную и более реальную, чем взгляд на эту тему самого Николая Хаустовича, а ведь профессор защищал диссертации по творчеству Яна Борщевского, то есть питерец посмел залезть уже не в епархию, а в личные покои профессорского "дома". Поэтому биолог получил по полной программе.

Я долгое время думаю, почему меня уже лет десять так ненавидит меня профессор Хаустович? Пинает по любому поводу и без повода. Нахожу только одно объяснение. Лет двенадцать тому назад я выдвинул свои довольно нестандартные гипотезы о возникновении белорусской литературы, нечаянно, наверно, залез в епархию профессора Хаустовича, который как раз работает в том же направлении. Надо было бы ему порадоваться, так как любые идеи, особенно нестандартные, часто даже и ошибочные, двигают науку. Даже, если я ошибаюсь в своей гипотезе об авторстве "Пинской шляхты" (не боюсь, что этой фразой даю в руки своего оппонента кувалду для спора со мной), то меня надо поблагодарить (а не выливать вёдра помой) за то, что я расшевелил застоявшееся болото белорусского литературоведения - уже по ночам профессор Хаустович не спит, а ловит блох и пишет статьи о знаменитой пьесе.

Профессор Хаустович изобрел еще один оригинальный метод научных дискуссий, к которому трудно подобрать и название. Любой научный поиск идет обычно через выдвижение гипотез и последующее отбрасывание ошибочных из них, что совершенно естественно. Что же делает пан профессор? Ага, Ильин сам признался, что его гипотеза об авторстве Куклинского ошибочна. Так разве можно доверять такому небожественному исследователю? Тогда, очевидно, что и его гипотеза о Булгаковском тоже ложна.

Но "солидных" методов научных дискуссий: ловли блох, цепляния к отброшенным гипотезам и выливания вёдер помой оказалось мало в борьбе со мной, нужно было более мощное и безотказное оружие - полная моральная дискредитация своего оппонента. В последней статье, как бы мимоходом, профессор Хаустович использует слово "антисемитизм". Причем так лихо закручивает фразу, что не сразу поймешь точный её смысл. Думаю, что это не случайно, а подстраховка на возможный судебный иск. Профессор - не малое дитя, а умный, все просчитывающий человек, он прекрасно понимает, что советский и постсоветский человек в таких словах ищет потаённый смысл, да ещё, к тому же, и в содержание самой фразы нелегко вникнуть. Читатель будет рассуждать по-советски. Да чего тут думать - профессор университета, совсем "по-европейски", тонко намекает, что его оппонент - то ли антисемит, то ли семит. Да какая разница! В любом случае не наш человек, наверно, работает на иностранную разведку или жидомасонскую организацию. Какое может быть доверие к его теориям на такие патриотические темы? Теперь, что должен доказывать, что я - не шпион и не жидомасон? Всё продумал профессор европейского университета. Как говорится, приплыли. Это уже финиш.

Конечно, у меня есть ответы по существу и по проблеме авторства "Пинской шляхты", но профессору Хаустовичу они не нужны, так как ему необходимо не достижение истины, а уничтожение оппонента-нахала, влезшего в его епархию. Поэтому вести полемику с ним бессмысленно и даже опасно для моего здоровья. Психологическая атака профессора Хаустовича на меня имеет две цели: во-первых, заставить меня прекратить свои исследования по проблеме авторства "Пинской шляхты" и истории белорусской литературы (солнце на небе только одно), во-вторых, напугать других учёных, чтобы боялись даже подумать о вступлении с ним в какую-либо полемику. Меня же мочить довольно безопасно. Пусть же потенциально возможные оппоненты трясутся.

Конечно, я буду продолжать исследования по опасной для меня теме, но в никакие публичные полемики по этому поводу, ради своего здоровья, больше вступать не буду. Уверен, если детально будет изучен архив Дмитрия Булгаковского, то будут найдены новые косвенные доказательства его авторства, а может даже и прямые.

Время и Бог нас рассудит.

Александр Ильин